Если бы матрица защищала нас от смерти, мы бы все прятались в ней, как в лоне своей матери
— Я множу свои жизни как будто, и, кажется, что схожу с ума от этой нереалистичности. —
Она выглядит нервной и сжатой. Говорит резко и делает короткие холодные паузы между словами. Мне хочется понять ее вопрос и я задаю свой встречный:
— Когда впервые вы это почувствовали и как это произошло?
Она внимательно смотрит на меня, делает глубокий вдох и мне почему-то представляются над ее головой вкладки компьютера, в которых Она ищет нужный материал. Суетливо. Глаза словно рассматривают и читают что-то в воздухе:
— Когда умерла моя мама. Мне тогда показалось, что я вместе с ней ушла на тот свет. Я стала бродить по ее мирам, смотреть, как она предстает перед богом, как общается и что делает с теми, кто там уже давно.
В этом месте мне важно протестировать реальность и я спрашиваю:
— Только такой стала ваша жизнь после смерти мамы?
Она совершенно спокойно отвечает:
— Нет, она шла параллельно с моей жизнью. Жизнь продолжалась. Понимаете. Но я видела себя раздвоенной. Фрагментами мне становилось страшно и я думала, что, если, я тогда умерла реально вместе с мамой? Сразу за ней. Что меня похоронили и все, что я вижу сейчас, это просто сон про мою продолженную жизнь на земле. А на самом деле я уже в другом мире с мамой.
Мне становится очень любопытным ход ее мыслей, я активно включаюсь в этот процесс:
— Это интересно. Как будто и наша встреча сейчас тогда — это сон?
Она улыбается. И говорит протяжно:
— Да, именно. Очень реалистичный сон. С ощущениями, чувствами. Все так материально и осязаемо.
Мне стоит задать ей прямой вопрос. Что я и делаю:
— А зачем вам во сне идти к психологу?
Она теряется. По ней видно, как что-то сбивается. Опять же /в моем внутреннем кино/ Она словно теряет или случайно скидывает нужный текст. И пытается отыскать его:
— … хм… я хочу понять, я, действительно, живу в матрице? Меня, действительно, теперь больше чем я одна?
Темы про субличности, травматичность и переживание утрат — это мой профиль. Я училась психотравматологии в Кельнском университете и до сих пор ясно помню как мы разбирали фильмы Догвиль и Остров проклятых:
— Я вам не смогу ответить на этот вопрос. Но могу предложить поисследовать эту тему: ваше представление о себе как множественность вашей жизни в матрице. И это началось 5 лет назад сразу после смерти вашей мамы.
Скажите, еще есть такие точки в вашей жизни, после которых вы стали ощущать себя продолжающей жить там?
Она откликается и живо поддерживает этот разговор:
— Да, есть. Через полгода после смерти мамы ушел отчим. Он был значимым человеком для меня. 20 лет жизни с мамой. Я считала его больше чем отцом.
— И что случилось с вами после?
На секунду я жалею, что задаю этот вопрос сейчас. В Ее реакции появляется что-то животное, что пугает меня. Я чувствую это внизу своего живота. Такой темный лес, плотный и мрачный. Начинаю дышать, прикладываю ладонь к своей груди и начинаю смотреть внимательно на Нее. Страх отступает. Вместе с ним меняется и Ее мимика. Она улыбается так странно. Как улыбаются люди, когда им приносят страшную весть, а они теряются, улыбаются и произносят что-то вроде «ты шутишь». Так вот дальше Она произносит:
— Я стала думать, что хоронят куклу. Мумию. А мой отчим на самом деле жив. Я стала думать, что он делает, куда он уехал, как я общаюсь с ним по телефону, по видео, как он высылает мне фото с нового места жительства. Я рада за него, что он смог себя восстановить после ухода моей мамы.
Мне хочется вернуть Ее в контакт и я задаю вопрос:
— В данный момент вы реально верите в то, что ваш отчим жив и отгоревал по жене?
Она становится колючей и Ее лицо темнеет:
— Да, для меня не существует другого варианта. И не спрашивайте меня про кладбище. Я не ходила, зачем? Ведь там кукла.
Понимаю, чувствую, что хожу по грани. Принимаю решение сместить фокус разговора:
— Хорошо. В какой момент вашей жизни вы снова почувствовали, что ваша жизнь перешла в другое измерение и вы оказались в нем?
Она легко откликается на мой вопрос и начинает рассказывать:
— Это была третья годовщина со смерти мамы. Я шла с работы и меня чуть не сбила машина. Я не знаю, как я осталась жива. Но в тот момент мне четко показалось, что я лежу мертвая на асфальте и меня больше нет в том мире. А то, что я поднялась и побежала по своим делам дальше, целая и невредимая, это уже другая я в другой жизни. И там мои родственники, подруги, дочка.
— В вашей другой жизни и дочка и подруги тоже другие?
— Нет, они те же самые. Но они видят меня, общаются со мной, как раньше, ведь они не подозревают, что я умерла. Они ведь тоже, думаю, попали в свою матрицу, где я выжила после аварии.
Мне кажется важным остановиться на этих трех историях и я спрашиваю:
— Хорошо. Что вам даст утверждение, что вы, действительно, живете в матрице?
— Я успокоюсь. Иначе думаю, что у меня ку-ку. Но я чувствую себя адекватным человеком, который нормально воспринимает мир.
— Хорошо. А что вам даст мое предположение, что это не матрица? Все ваши точки, в которых вы сталкивались со смертью и страхом умереть, это травмирующие неожиданные события. И психика, чтобы не рассыпаться, таким бережным образом пытается пережить и отпустить боль от потерь. Потерю мамы, отчима, и предполагаемый свой собственный уход?
Я знаю, что иду ва-банк. Знаю, что могу получить неадекватную реакцию. Но я верю, что Она готова к этой информации. Но Она снова становится мрачной и натянутой. Ее правая нога начинает искать опору, раскачиваясь в ботинке вперед-назад, словно готовясь к старту:
— Зачем вы мне это говорите?
— Вы пришли узнать об этом. И ваше право выбрать тот ответ, который вам более подходит.
Мой ответ /я думаю/отрезвляет Ее. Она смотрит на меня прямо, ее ботинок останавливается и замирает на полу:
— Ваш ответ ужасен. Он заставляет меня чувствовать сильную агрессию по отношению к вам, а я не хочу злиться. Я добрый человек.
— Потому я не ставлю задачу убедить вас в том, что мой ответ правильный. У каждого из нас своя реальность. В своей я вижу человека, за последние пять лет столкнувшегося с потерями своих самых близких людей. Которому слабо верится, что все это случилось с ним. Он пытается выжить и удержать себя через новую выстроенную идеологию. Ваша новая картина мира выглядит так, как если вы живете в матрице.
Неожиданно для меня, Она вдруг оживает и говорит так звонко:
— Как если… это очень точное определение. Я именно так ощущаю себя эти пять лет. Как если бы я продолжала жить.
Уф, я выдыхаю. Искренне восхищаясь Ее принятию и своей работе. И готовлюсь завершить наш диалог:
— Да, во всех ваших продолженных жизнях остаются жить и мама, и отчим. Вместе с вами. Как если бы вы своей жизнью поддерживали жизнь в них. Такой контроль над смертью. И ощущение всемогущества или чувства бессмертия….
— Точно. Так и чувствую.
— Да, и это сильно. Какая воля. К сожалению, оглядываясь назад, в историю человечества, хочется признать, что мы-люди, так и не смогли исследовать тему смерти и жизни после нее. Но мы точно знаем, что в нашей жизни мы не застрахованы от прощания с близкими. И, если Ваш собственный путь в этой жизни продолжается, значит, оно зачем-то Вам нужно. И вы сможете найти новый смысл после этих потерь…
Фрагмент из моей книги «Запишите меня на сегодня II», 2025
