Здравствуйте, всем мира и добра!
Меня зовут Санджар Ахмедов, я — врач, психотерапевт, медицинский психолог и психиатр в одном флаконе. Об истории моего прихода в психотерапию и почему я открыл канал, попытаюсь изложить в своём первом рассказе и начать со случая, произошедшего пару лет назад в моей практике.
Однажды, на консультации мне попался пациент, который, получая лечение от невротических расстройств, присел на транквилизаторы. Он нетерпеливо выслушал консультацию по поводу своего невроза, проигнорировал мои рекомендации о психотерапии и попросил выписать ему какие-нибудь «транки». Узнав, что я фармлечением не занимаюсь, он разочаровался, а поскольку был из дотошных, стал задавать мне каверзные вопросы.
— Так вы кто, психиатр или психолог?!
— Я — психотерапевт. Раньше работал психиатром, а сейчас работаю психотерапевтом. Но провожу терапию психологическими, а не фармакологическими методами, – пытаюсь максимально понятно объяснить.
— Ну и выпишите мне тогда ксанакс! Вы же психиатр!
Вновь попытался объяснить ему, что лекарствами помочь не могу, а при его желании вместе мы постараемся разобраться с приступами паники и зависимостью к анксиолитикам. На продолжающиеся просьбы о лекарствах посоветовал обратиться официальным путём в психоневрологический диспансер. То бишь, предложил альтернативные варианты. На всё это он отрицательно качает головой, не соглашается и недовольный уходит. Деньги за консультацию клиника не взяла.
Тем не менее, давний вопрос был озвучен, щелчок сработал и я стал задумываться, как вообще пришёл в медицину, затем в психиатрию и психотерапию? Было ли это случайным или это было предопределено? И кто я сейчас в большей степени, психиатр или психолог?
Да простят меня мои коллеги, к медицине как профессии я с детства большого интереса не испытывал и врачом быть не собирался. Медицина мне не импонировала по причине своей экстренности и жертвенности, как нам про неё все рассказывали и показывали в советском кино. Но с детства любил животных и интересовался зоологией. Предпочтение в предметах больше отдавалось естественным, чем техническим направлениям. Регулярно читал выписываемые родителями журналы «Здоровье» и «Юный натуралист». Помню также, как в школьные годы большое впечатление произвели на меня сеансы гипноза, увиденные на гастролях российского гипнотизера в нашем доме культуры. В старших классах на фоне тинэйджеровских проблем и книг Карнеги появился интерес к науке, которую не преподавали в школе. Психология показалась мне самой интересной и полезной из всех наук, а литературы было до обидного мало.
Когда пришло время определяться с выбором вуза, стрелка указала на медицинский. Примечательно, что в нашей семье врачей не было. Но, в медицинском много лет заведующей кафедрой русского языка проработала наша мама. Чтобы дети стали врачом – была мечта нашего папы, профессора философии. Ну а мне, в том возрасте, было по фиг куда, лишь бы не в армию и не политехнический. Медицина стояла ближе к животным и психологии, чем другие вузы и решение было принято.
Обучение в медвузе сразу загрузило большим количеством всяко разных ненужных для меня предметов и бесконечным прохождением многочисленных кафедр всевозможных терапий и хирургий. Нам везде показывали и рассказывали, как исследуют и лечат тело, а мне это было понятно, но неинтересно. Все эти предметы окончательно отбили желание в будущем заниматься фонендоскопами, скальпелями, зондами, рентгенами, асептикой и прочими медицинскими анализами и инструментарием. Про устройство и лечение психической составляющей организма не рассказывал никто. На 4-м курсе я расспросил старшекурсников про цикл психиатрии, но они не сообщили ничего путного, а только нагнали страху: «Там ваще пипец, палаты на ключ закрывают и больных связывают! Они по площадкам гуляют как звери в вольерах! Ещё там непонятно зачем-то лечат инсулиновыми комами». Видимо, из всего цикла психиатрии им запомнилось только это. Сам цикл на 5-м курсе меня разочаровал в плане пофигизма преподавателей. С нами работали врачи-совместители, которые на студентах практически не заморачивались. Процедуры лечением инсулином и электрошоком, которые они нам показали, ничего толком не объяснив, напомнили сцены пыток из фильмов про гестапо. Я понял, что цикл психиатрии не прояснит всех моих вопросов которых стало только больше и мы с другом, который тоже стал психиатром, начали посещать студенческий психиатрический кружок, где было интересней. На 6-м курсе я уже осознанно решил стать психиатром. Родители сразу же одобрили мой выбор, а я ни разу в жизни не пожалел, что стал им. Не могу сказать, как сложилось бы, стань я хирургом или терапевтом. После распределения я встретился в деканате с доцентом, который ранее звал меня в интернатуру на кафедру терапии. Он узнал, что я выбрал психиатрию, сделал лицо, как будто съел многоножку и спросил: «Ты сам в психиатрию пошёл?». Конечно сам, кто же меня заставит. Мне же именно это интересно.
Потом прошла годовая интернатура в Твери (тогда Калинин), где я начал знакомство с психиатрией и её проблемами. Психиатрическая областная больница была типовой, чистой, опрятной, находилась за городом в лесистой местности по соседству с селом, сотрудники и односельчане приветливые и доброжелательные люди, среди которых я сразу нашёл друзей. Учёба была на втором плане, больше было практики, приёмы и ведение пациентов проводились интернами самостоятельно, но назначения делались под диктовку старших психиатров. Постепенно пришло понимание сути душевных и приобретённых психических расстройств, запоминались основные и симптомы синдромы, а также действия и комбинации препаратов, от которых больным становилось лучше. Помню заведующего отделением судебно-психиатрической экспертизы Бориса Львовича, с которым мне посчастливилось работать, он был похож на актёра Калягина. На все мои вопросы, связанные с психиатрической практикой, он терпеливо отвечал, а когда вопросы касались теории, говорил: «Изучайте психиатрию самостоятельно, молодой человек, ходите в библиотеку, читайте книги. Мне за ваше обучение денег не платят». Интернатура дала базисные теоретические и практические знания по психиатрии. Также узнал нюансы и особенности психиатрической службы. Узнал, как беседовать с пациентами, распознавать синдромы, нозологии и лечить лекарствами.
По возвращению в Ташкент была работа молодым психиатром в остром психотическом отделении стационара, которая принесла много печальных эмоций. Кроме ужасающих условий содержания больных в психиатрических больницах того времени, меня демотивировали неэффективность и тщетность врачебных усилий в лечении шизофрении. Препараты переносились тяжело, большинство пациентов до конца не вылечивались и возвращались вновь в отделение, а иногда и очень быстро. Шизофрения казалась мне малоизученной, канонизированной, как аксиома, неизлечимой и проклятой болезнью.
Следующим этапом стала работа экспертом в судебном стражном экспертном отделении, в котором основное количество подэкспертных составляли психически здоровые лица, совершившие тяжкие преступления против личности. Психиатрии здесь было мало, больше происходило погружение в психологию криминального мира и органов правопорядка. В работе с подэкспертными мне интересно было изучать психологические портреты и судьбы лиц, совершивших правонарушения. Изучение мотиваций совершаемых людьми преступлений позволило понять, как работают агрессия, внушаемость, аффекты и другие психологические характеристики. А благодаря общению с силовыми структурами, что также было частью работы, были получены полезный опыт и самоидентификация себя как эксперта.
К тому времени мне уже было, что сказать другим психиатрам и я, в традициях своих родителей, начал работу соискателем над кандидатской по теме криминала лиц с умственной отсталостью. В ходе работы всё больше становилось ясным, что в психике в процессе принятии решений основную роль играют эмоции и интеллект. Защита диссертации обусловила переход на кафедры психиатрии в медвузах, где для работы со студентами и курсантами пришлось постоянно читать разную литературу и подтягивать теоретическую базу преподавателя. Больше стало консультативной работы в психиатрических учреждениях и клиниках. На этом этапе жизни была поставлена цель стать психотерапевтом и я полностью погрузился в психологию, и в мир тревог, страхов, навязчивостей, фантазий, ритуалов и жизненных реалий пациентов с невротическими расстройствами. Так сказать, профессиональной линией закрепил своё кредо изучать и лечить не лекарствами, а психикой. Только эта работа продолжает давать ответы на самые разные вопросы, касающиеся человеческой психики.
Мне кажется, эта тема всегда была актуальной и кроме меня может многих интересовать, поэтому я решил открыть канал и здесь говорить с вами о душевном здоровье.
Ни в коем случае не претендую на истину в последней инстанции, а лишь простыми словами делюсь своими размышлизмами.
Ведь вопросов интересующих и меня, и вас, ещё очень и очень много.
