Недавно видела, как молодой парень — очень красивый, к слову, — смотрел на свое отражение в витринах, которые сменяли одна другую в длинной галерее.
У меня возникло ощущение, что он делал это неосознанно — уж слишком автоматически (чуть не рефлективно) его голова сворачивалась на счет три — именно с такой частотой витрины перемежались стеной — в поиске своего отражения.
И взгляд его был таким обреченным… Обреченным на поиск признания. Признания другого — взгляду которого юноша себя и предоставлял.
Со стороны это могло выглядеть как «нарциссическое самолюбование», но нарциссизм — вовсе не об этом.
В этом поиске отраженного в витрине собственного образа — юноша проделывал сложнейшую операцию.
Операцию отчуждения от самого себя.
Фантазм при взгляде на собственное отражение «так видит меня другой» — предполагает, что «Я» — сейчас там, в зеркале, а здесь, снаружи, — «другой», который смотрит.
Так где сейчас «моё я»? Или: сколько их у меня? «Я» — «красавчик в витрине»? Или «Я» — человек на улице, не мыслящий, не обнаруживающий себя без признания другого? Жаждущий этого признания больше всего на свете? «Кроящий» свой образ в угоду требованиям, желаниям, ожиданиям этого другого? И только в совпадении с этими (воображаемыми) требованиями обнаруживающий свое наслаждение?
Ищущий (но не находящий) этого Другого в реальных людях?
Нарцисс — на самом деле — больше всех остальных нуждается в другом. Как в «протезе» своего Я. Просто этот Другой никак не вмещается в живого человека из плоти и крови, поэтому нарцисс и отвергает их. «Пробует» — и отвергает. И этим создает иллюзию недосягаемости, отчужденности и потребительства.
А внутри своего мира он смертельно захвачен отношениями с другим — через собственный образ; неизбывной зависимостью, обрекающей на одиночество — «снаружи».
Он «заперт в витрине», он «прекрасный, недостижимый экспонат». Холодный, как зеркальная поверхность.
И тепло очередной руки, искренне желающей к нему прикоснуться — вновь и вновь остаётся снаружи…
