Она прекрасна внешне и внутренне. Ее душа чуткая, сознание трудолюбивое, а тело выносливое. Ее ценности сформированы по самым лучшим книгам мировых авторов, а стремление к свободной жизни соткано из микротравм ее детства.
— Ты трудяга, конечно. Каждый раз перерабатываешь и уносишь столько информации, чтобы на неделю хватило. И за себя, и за других.
— Да, так и есть. Почему я одна за всех пашу, а они совсем не стараются? Мне кажется, всех вокруг всё устраивает, а я одна ношусь с тем, что мне все не нравится.
— Это любопытное замечание, конечно.
Я и по нашим встречам обращаю внимание, что ты приходишь каждый раз готовой к бою. Словно на другой стороне экрана не союзник, а противник, которого нужно внимательно выслушать, принять во внимание все его аргументы и начать вести переговоры, чтобы убедить и снять все условные обвинения в твой адрес. Я каждый раз общаюсь с этим ощущением, что ты адвокат самой себя. Причем, адвокат, у которого есть фетиш: компромат на свою подзащитную. Ты без этого компромата как рыба без воды. Никакого интереса, и энергия туда не идет. Ты и меня каждый раз мягко подводишь своими провокациями к тому, чтобы я начала свою фразу примерно «С тобой что-то не так вот здесь»
Прям фраза, которая тебя заводит как будто. Ты сразу оживаешь, такая игривая становишься, прям кровь разгоняется по жилам, это даже слышно. Твое лицо становится таким розовым и улыбчивым. И, мне кажется, ты в этой оппозиции готова бесконечно быть.
Она становится такой обворожительной в этот момент. Прекрасное светлое лицо заливает солнечным светом, губы становятся расслабленными и растекаются в довольной улыбке, Она выдыхает, берется кончиками пальцев за край стола, выдыхает и придвигается ближе ко мне (к экрану) и говорит:
— Я доверяю тебе. Я знаю: всё, что ты говоришь, это не против меня и не претензия. Но мне всегда хочется услышать о себе, что я могу еще улучшить. Что есть еще в моем характере, что требует корректировки.
— А зачем? Ты ведь итак на сегодня совершенная версия себя.
Ей становится неловко.
Я понимаю, что комплименты — это оружие, которое может как спасти, так и навредить. Но мне важно сегодня двигаться именно сюда.
Она отвечает с глубоким выдохом и томной печалью в голосе:
— Ты же сама знаешь, что нет предела совершенству.
Я смотрю на Нее и мне хочется замедлить то, что сейчас происходит между нами.
Я готова пойти на риск, чтобы в этом месте начались изменения:
— Предлагаю эксперимент. Прямо сейчас.
Она смеется, слегка отворачивается своим торсом чуть влево, как бы прикрывая свою грудную клетку, удерживая при себе свои чувства:
— О, давай. Знаю, что за этим твоим предложением точно что-то стоит….
— Хорошо. Я на днях видела твои сториз. Впервые обнаружила, что ты показываешь себя всю. Все твое тело на тренировке по йоге. И я была в шоке. Твое тело такое красивое. Прекрасное. Оно так гармонично сложено….
И в этот момент Она начинает плакать. Все сильнее и сильнее. Слезы сначала идут сплошными быстрыми струйками, стремительно набирая обороты. В следующие секунды, видимо, уже нет сил выдерживать этот поток, Она становится такой /как будто/ переполненной и ощущение, что Ее голова сейчас лопнет как воздушный шарик. Она переходит в рыдания. Громкие, резкие, ударяющие своим ритмом в самый центр моей грудной клетки.
Я кладу ладонь себе на грудь. Выравниваю дыхание, продолжаю внимательно наблюдать за Ней:
— Ды-ши. Спокойно….Говори. Говори, озвучивай свои слезы. Что происходит сейчас внутри?
Она благодарно смотрит на меня своими глубокими мокрыми глазами, опускает взгляд и начинает говорить сквозь рыдания, вверх-вниз, стремительно вверх-резко вниз:
— Я никогда в жизни не слышала хороших слов про мое тело. Оно всегда не устраивало моих родителей. С детства. То слишком худая. То отросла попа. То маленькая грудь. То с талией что-то. Все время с моим телом что-то не так.
— Интересно, как родители были внимательны к тебе, что замечали такие изменения в твоем теле.
— Слишком внимательны. Лучше бы они этого не делали со мной, чем делали.
— Да, это правда. Иногда мы хотим, чтобы родители в наш адрес чего-то не делали, что делали. И, наоборот, хотим, чтобы родители в наш адрес чего-то делали, а они этого не делали. Как вот комплименты про твое тело. Что с ним все ок….
— И я же так и живу всю жизнь, с повышенными требованиями к себе. Еще больше, еще сильнее улучшить себя. Чего бы это не касалось. Я стремлюсь быть лучшей в своей профессии, быть лучшей женой, лучшей мамой, лучшей подругой.
— Это адекватное стремление. Если оно работает не в ущерб тебе. Просто звучит это как: с тобой не будут в отношениях, в контакте другие, если ты не покажешь свою супер-силу, сверх-способности, мега-выносливость.
Она снова плачет. Тихо. Печально. Как бы обреченно, но смотрит на меня с надеждой и произносит:
— А что же делать теперь? Я же так всегда жила. Я не могу не быть такой.
— Ну, ты можешь быть. Просто быть. Без усилий. Без стараний. Просто быть. Ты уже просто есть. Тебя уже видят. Они видят, что с тобой всё так. Они могут сказать тебе об этом, как я сегодня. Если ты им дашь такую возможность.
— Ничего не делать? Просто быть? У меня это предложение вызывает ужас. Моя мама всегда мне говорила, что я не должна сидеть без дела, что я должна себя всегда чем-то занимать. А, когда я с кем-то общаюсь, мне всегда нужно оставить место для дефицита и сбежать, уйти, оставить человека с послевкусием, что ему меня чуточку не хватило.
-Да, это ее способ выжить. Зачем тебе пользоваться ее советами?
— Я не знаю… я растеряна. Но это как моя кожа. Как если это я сама и есть.
— Если бы ты была сама и есть такая, то у тебя не было бы боли в этом месте. Ты бы спокойно и равнодушно воспринимала свое поведение (занимать себя и сбегать от людей). Даже на примере наших сессий посмотри. Если в первое время ты четко следовала маминой инструкции и быстро сворачивала сессию, то уже на сегодня у тебя появилась возможность задерживаться, продолжать быть рядом со мной. Может ли это означать, что ты добралась до своей потребности оставаться рядом с другим, потому что ты этого хочешь на самом деле, потому что тебе хорошо с ним? И еще посмотри: может, ты так уже можешь с кем-то из подруг, близких?
— Точно. Могу. И это какое-то новое, странное ощущение…
Ее взгляд становится чистым и светлым. Я так люблю такие изменения в человеке. Когда они пережил то, что давно стремилось к выходу и переживанию. Когда человек отпускает то, что уже не нужно. Когда освобождение происходит как результат нашей совместной работы…
