В роли Ребёнка — мы совершаем открытия, допускаем смелость в мечтаниях, но максимально безоружны. Разговор не о возрасте, а о внутреннем состоянии безмятежности или потока, которое сохранили через годы.
Потому самые сокрушительные жизненные удары мы получаем от тех, кого допустили в круг близких, не защищённые бронёй опыта и рационализма, оказавшись застигнуты врасплох.
В состоянии крайнего отчаяния Взрослый теряет рассудительность, тем более ироничность — «забивается в уголок» либо «топает ногами» — в зависимости от механизма зафиксированного и действенного в истории его личностного развития — эмоция затапливает; теряется объективность в оценках.
Восстановить опорность возможно — по штрихам дорисовывая реальную картину, «на пальцах», как для маленького:
- обозначение реакции — фиксация в моменте на физическом, эмоциональном, когнитивном уровнях: «Я испытываю/ чувствую/ мыслю»;
- принятие переживания: «Стрессовый фактор — лишь неизбежный фрагмент жизненного пути, который исполняет функцию опознавания верного вектора»;
- возвращение идентичности — утверждение опыта подобных состояний, событий и обстоятельств, который позволил обогатиться новыми инструментами для выживания — багажом навыков и достижений;
- обращение к месту силы, людям, способным оказать поддержку, поделиться теплом.
Зачастую мы остро реагируем не на сегодняшнее явление, а сопоставляем со схожими очертаними из прошлого и по привычке на болезненный стимул выдаём тот же эмоциональный ассортимент.
Обезопасить свою детскую хрупкость возможно через яркое воспоминание, датирующееся выражением «и я стал другим» — каждый из нас в один из этапов формирования прошёл некое переосмысление, как правило сопряжённое с травматичным опытом трансформирующее картину мира, заставившее повзрослеть = отказаться от искренней части себя, забарикадировавшись защитными барьерами:
— Чтобы адаптироваться, я запретил себе когда-то быть неудобным — шумным/ капризным/ ранимым/ слабым/ расслабленным…
Вернуть отверженную часть — означает — не позволить предавать себя маленького, полюбить без допусков и оговорок — в горе и в радости.
*в качестве иллюстрации предлагаю рассказ из моего авторского блога:
ЗА ЯГОДКАМИ
«…на обозримом горизонте — яхтенный переход в панорамах средиземноморских марин с проверенной в регатах семейной парой;
рассекание на квадроциклах девственных лесов Карелии с коллегой юристом;
медитация на пирсе спа-отеля у разлива реки, отключив связь с внешним миром».
— С суетливым энтузиазмом меняя местами пустые напёрстки, он не отвел мне правомерное место попутчицы ни в одном трипе, настраиваясь не терять близости.
На критической точке моего пассажа, подруга цинично извлекает из-под накрахмаленного манжета припасëнный туз:
— Ни до, ни после я не высыпалась на мужском плече — не было жарко, тесно, не затекала шея. За завтраком вспомнил, что женат.
Возносятся на свободу и лопаются пузырьки в струйках брют. Третьим голосом углубляет тему из личного — в личностное наша незримая собеседница: лето в деревне, родители с вечера засобирались в город, на рынок, моя бабушка, дошкольница просилась-клялась не мельтешить под ногами.
С первыми петухами вывесила на дверцу гардероба выходное платье с рукавами-фонариками. Мама повелела собрать ягодки, чтобы не укачало в дороге — в саду тогда созрела вишня, подмосковная, чуть вяжущая. По-хозяйски, ополоснула колодезной водой, ссыпала в банку… и за всю жизнь не примирилась с хитростью взрослых!
Откровение холодит до дрожи в неподвижный июльский зной, когда наспех расправляешь оборки, а за воротами: автомобиль с беглецами, щëлкая гравием, прячется за каймой леса. Пыль успокаивается на обочине — пейзаж обретает статику. Обрываешь лепестки придорожного клевера и зачитываешь мантру в утренней сакральной тиши:
— Возьми себя
- в руки, ты же взрослая девочка!
