Прежде чем говорить о происхождении и вариациях нарциссизма обратимся к истокам. Поговорим о том, с кого все началось – о самом Нарциссе.
Миф о Нарциссе: грустная сказка с плохим концом
Впервые миф о Нарциссе появляется в изложении Овидия в его «Метаморфозах», это происходит в I веке н.э. Здесь я приведу его очень краткую версию, обратившись к работе Н. Шварц-Саланта «Трансформация нарциссической личности»:
Матерью Нарцисса была нимфа Лириопа, «которой однажды овладел речной бог Кефисс, окружив ее со всех сторон водой своего потока». Вскоре у нее родился сын. Когда Лириопа спросила у прорицателя Тиресия, «доживет ли ее дитя до преклонного возраста, великий прорицатель дал ей такой ответ: «Да, если он никогда не увидит своего лица». Тогда ей показалось, что эти слова ничего не значат. Но все, что произошло потом, подтвердило содержащуюся в них истину… Достигнув шестнадцати лет, Нарцисс стал предметом обожания и юношей, и девушек: он был очень хорош собой.
Итак, в самом начале мы узнаём, что Нарцисс появился на свет в результате насилия над его матерью. Как это повлияло на ее отношение к сыну? В каких условиях он рос? Что происходило между мамой и сыном и появлялся ли когда-либо вновь на горизонте его отец? Неизвестно. Нам остается большое пространство для фантазий. И очень важно обратить внимание на слова Тиресия, которые можно толковать не только буквально: не увидеть своего лица символически не что иное, как не узнать себя таким, какой ты есть на самом деле, не встретиться лицом к лицу с самим собой, в том числе со своими теневыми аспектами. Эта встреча грозит потерей целостности и требует последующей трансформации. Это может быть трудно, больно и страшно.
Читаем дальше:
В один прекрасный день Нарцисс отправился вместе со своими приятелями ставить ловушки на оленей. За ним по пятам последовала нимфа по имени Эхо, голос которой можно было услышать только в повторении чужих криков; но он сразу исчезал, как только начинали говорить другие или же когда обращались непосредственно к ней… Так Юнона отомстила Эхо за ее прежнюю болтливость: часто, когда Юпитер развлекался со своими любовницами-нимфами у себя высоко в горах, Эхо отвлекала его жену Юнону длинными историями, позволяя горным нимфам убежать и скрыться от ее ревнивых глаз…
И вот теперь, увидев Нарцисса, бродившего по лесной чаще, Эхо воспламенилась любовью и украдкой последовала за ним. Чем ближе она к нему приближалась, тем сильнее в ней разгоралось пламя любви, подобно тому, как горит на конце факела липкая сера, которая вспыхивает сразу, как только ее подносят к огню…
Наконец, Нарцисс увидел, что отстал от своих спутников, и тогда он закричал: «Есть кто-нибудь здесь?» – «Здесь!» – отозвалась Эхо. Изумленный, он оглянулся вокруг и закричал: «Приди!» – «Приди!» – отозвалась ему Эхо. Он посмотрел назад, но никого не увидел, и тогда закричал снова: «Почему Ты бежишь от меня?» – и опять услышал в ответ собственные слова. Обманутый неизвестным голосом, он остановился и крикнул: «Пойдем со мной!» . Эхо радостно закричала: «Пойдем со мной!» – и выскочила из своего урытия, чтобы обвить руками шею Нарцисса и крепко сжать его в объятиях.
Но, увидев, как приближается Эхо, он побежал прочь от нее со словами: «Руки прочь! Не нужны мне Твои объятия! Я скорее умру, чем лягу с Тобой!» – «Лягу с Тобой!» – повторила она, и на этом все закончилось. Отвергнутая нимфа скрылась в лесной чаще, пряча в листве горящее от стыда лицо, и всю оставшуюся жизнь провела одна в горных пещерах.
Здесь мы становимся свидетелями пересечения историй Нарцисса и Эхо. Странное взаимодействие происходит между ними. И в том, как ведет себя каждый из персонажей, отражается их собственная история, их предыдущий опыт.
Нарцисс посмеялся над нею, как насмехался и над другими нимфами, и над своими товарищами-юношами. Один из них, презираемый Нарциссом, в сердцах вознес руки к небесам и взмолился: «Пусть впредь он будет любить только самого себя и не получит того, что любит!». Богиня Немезида услышала эту отчаянную мольбу и вняла ей.
Высокомерие, презрение к себе подобным и недосягаемость, – именно эти характеристики Нарцисса вызывают мольбу отчаяния у очередного из его отвергнутых воздыхателей. А что же боги? Им в очередной раз не хватает объективности, готовности разобраться в том, по каким причинам случилась та или иная история. Они полагаются на впечатление. Как это по-человечески! ))
И вот что произошло дальше.
Утомленный жарой, Нарцисс прилег в тени деревьев на берегу ручья с чистой прозрачной водой. Он приник устами к воде, чтобы утолить свою жажду, но чем больше он пил, тем сильнее она становилась. И пока он пил, он видел свое прекрасное отражение, и влюбился в него.
Он влюбился в свою несбыточную надежду и поверил в то, что она сбудется, хотя она была только его тенью…
Сколько раз он опускал в воду руки в стремлении обнять свое отражение, которое видел, и всякий раз его объятия оставались пустыми?..
Так, лежа на берегу ручья, он не знал ни сна, ни отдыха и не думал о еде; распростершись в прибрежной тени, он пожирал глазами свое отражение и никак не мог на него насмотреться, пока совсем не лишился сил…
Сейчас начинается самая грустная часть мифа, драма становится трагедией:
Чуть приподнявшись, он повернулся к деревьям, раскинул руки и закричал: «О, лесные чащи, неужели у кого-нибудь на свете любовь была более жестокой, чем у меня?» Может быть, в прошлом – вы ведь помните все, ибо живете века, – был еще кто-то, испытавший подобные страдания? Я очарован тем, что вижу; но то, что очаровывает меня и чего я ищу, я никак не могу найти, и это видение приковало к себе мою любовь. И умножает мою скорбь то, что разделяет нас не огромный океан, не дальняя дорога, не горные перевалы, не городские стены с наглухо запертыми воротами, а прозрачная поверхность водной глади…
Речь идет о зеркале. О недосягаемости отражения. О том, что обманчиво близко и кажется настоящим. Но это всего лишь кажущаяся реальность, иллюзия.
О, одинокий юноша, почему Ты избегаешь меня? Куда Ты исчезаешь, когда я к Тебе приближаюсь? Мое стройное тело и мои годы совсем не такие, чтобы их стесняться: в меня влюблялись многие нимфы. Твой дружелюбный взгляд дарит мне какую-то надежду, и когда я раскрываю Тебе объятия, ты в ответ раскрываешь мне свои. Когда я улыбаюсь, Ты улыбаешься мне, и когда я рыдаю, по Твоим щекам текут слезы…
Дальше следует момент трагического познания истины. Эта истина невыносима, она рождает ощущение беспомощности и лишь одно желание – умереть:
О, я – это он! Я чувствую это, и теперь я узнал свой собственный образ; я сам зажигаю пламя и сам же от него страдаю. Что же мне делать?.. О, если бы я мог отделиться от своего тела! И хотя моя мольба звучит очень странно для влюбленного, я хотел бы, чтобы мой возлюбленный исчез с моих глаз! А сейчас мои силы съедает печаль; мне осталось жить совсем недолго, и жизнь для меня уже не мила. Я не боюсь умереть, ибо смерть избавит меня от несчастий. Я бы хотел, чтобы он, мой возлюбленный, продолжал жить дальше, но будет так, как должно быть: мы умрем вместе, на одном дыхании.
О том, как связаны нарциссизм и влечение к смерти мы поговорим позже. А сейчас посмотрим на финал мифа.
И как желтый воск тает от мягкого тепла, как морозный иней исчезает под лучами утреннего солнца, так и опустошенного любовью юношу медленно пожирал внутренний огонь… Иссякли все его силы, вся его энергия. Исчезло всё, что когда-то доставляло ему радость, очень мало осталось от того стройного тела, которое когда-то привлекало Эхо.
Но, увидев его таким, все еще полная гнева и не забывшая ничего, она его пожалела, и при каждом вздохе бедного юноши она возвращала ему эти звуки скорби. Он бросил взгляд на столь желанный ему ручей и промолвил, испуская последний вздох: «Тщетна была моя любовь. Прощай мой возлюбленный», – и все, что его окружало, вторило его словам. И когда он сказал: «Прощай!» – «Прощай!» – повторила за ним Эхо.
Безусловно, у Эхо есть собственная история и собственная «патология». Но в мифе с ней происходит некое преображение, неведомое Нарциссу: она испытывает сочувствие к Другому, она утешает. Как умеет.
Некогда гордая голова Нарцисса опустилась на зеленую траву, и смерть закрыла ему глаза, которые когда-то были его украшением. Его сестры-наяды били себя в грудь и рвали на себе волосы в знак скорби о своем умершем брате. Дриады бормотали горькие причитания, а Эхо возвращала им скорбные звуки. Они стали готовиться к погребальному пиру, зажгли факелы и принесли похоронные носилки, но нигде не могли отыскать его тело.
На месте где умер Нарцисс, нашли цветок с желтой сердцевиной и белыми лепестками.
Как мы видим, Нарциссу все же стала доступна трансформация. Но случилась она уже после его смерти: он превратился в цветок.
В следующей части поговорим о разных вариациях (подтипах) нарциссической структуры характера.
Продолжение следует…
Иллюстрация к статье: Нарцисс: фреска на стене в доме Лукреция в Помпеях, 14-62 гг. н.э. Иллюстрация из открытого источника.
