Фильм «Сын» пробудил во мне собственные подростковые переживания и я решила их поисследовать.
Коротко о содержании фильма: меланхоличный подросток потерялся в процессе самоопределения. Он мечется между родителями, которые развелись несколько лет назад. У отца новая семья, новый ребенок. Мать не смогла справиться с послеразводной депрессией и тоже потеряна в бессилии помочь сыну. У отца свои обиды на собственного отца, страх быть похожим на него.
Мальчик пропускает школу, не в силах найти поддержку у сверстников. Порезы на его руке замечает отец, когда приглашает пожить сына в своем доме с новой семьей. Это приводит его в ужас и в страхе он не может справиться с агрессией от собственного бессилия на сына. Парень пытается хоть как-то объяснить отцу причину самоповреждения, интуитивно понимая, что это приносит ему облегчение в невыносимой боли отвержения после ухода отца, в невыносимой тяжести нести мамину боль, с которой она не справляется.
Но отец не может проникнуть в мир чувств сына, потому как его собственные чувства закрыты от него. Закрыты со времен его подросткового возраста, когда надо было справляться не только с собственным взрослением, но и с болезнью матери. Тогда его отец ушел в работу, в друзей, перекинув на плечи сына заботу о больной жене. И когда уже взрослый сын делится своими переживаниями о воспитании сыновей, престарелый отец отказывается дать ему поддержку, признать причиненный ущерб, также защищаясь от собственных чувств.
Обоим, вероятно, знакомо чувство депрессии. Вот только признать это чувство ни у себя, ни у своего ребенка смелости не хватило.
Если бы люди не боялись своих проживать свои чувства, депрессии не было.
Классическая история семейной системы – страх признаться в своих слабостях, держаться за статус и власть в семье. Образ успешного, справляющегося со всеми жизненными планками важнее хрупких чувств мальчика, режущего запястье, чтоб почувствовать жизнь через боль.
Работая в школе, я наблюдала у каждого четвертого подростка следы самоповреждения. По протоколу я обязана сообщить об этом родителям, но многие дети умоляли не говорить родителям. Но резать себя продолжали. Иногда демонстративно. Это крик о помощи – обратите внимание: я есть, я живой, я чувствую, я отчаялся достучаться до родителей.
«Это крик о помощи», — сказал подросток из фильма, когда порез был достаточно глубокий и его забрали в психиатрию. Родители метались в принятии решении — согласиться на лечение по настоянию психиатра, или поверить мольбе сына не оставлять его там одного, снова одного.
Финал фильма трагичный. Поздно родители поняли глубину переживаний собственного ребенка. Мальчик устал нести всю тяжесть невыносимых для подростка переживаний, которые возложили на него мать и отец. Взрослые не справляются со своей болью, не замечая, что их ребенок в желании спасти самых близких людей, жертвует собой, забирая их груз себе. И получает за это осуждение, критику и нотации от родителей, как он плохо со всем справляется.
Мальчик убил себя, успев попросить прощения у родителей. А вот родителям признавать свои ошибки уже не перед кем было.
Работая с семьями, я часто не могла достучаться до родителей подростков с подобной историей. Лишь у единиц хватает сил снять ношу своих травм с плеч ребенка. Обычно, родители защищаются до последнего, оставаясь в позиции жертвы, забывая, что у них уже есть опыт проживания подросткового возраста, а у их детей – пока нет. Забывая, что это они взрослые, которые тоже не совсем могут справляться. Чего ожидать от ребенка?
Кто пережил подобное в своей родительской семье, обычно сталкивается с проблемами воспитания собственных детей.
В решении таких задач необходима помощь специалиста, иначе передача травм из поколения в поколение будет бесконечной.
