У большинства людей многие чувства сплетены в тугой клубок, смешаны и перепутаны друг с другом. Особенно часто разные чувства примешиваются к любви. Например, жалость, или злость, или беспомощность.
Недавно я узнала об одной замечательной технике работы с такими спутанными чувствами. Она помогает разделить их между собой.
Для её выполнения нужны только две ладони и желание эти чувства разделить. Если быть краткой, то нужно: две раскрытые ладони подставить перед собой, рядом друг с другом, поместить на них два чувства, которые хочется разделить, – по одному в каждую ладонь, а затем развести руки в стороны, разделяя тем самым чувства. Кажется, что всё просто. Но это не совсем так. Расскажу, как это было у меня.
У меня любовь была перемешана с жалостью.
И самым сложным для меня оказалось – признаться себе в этом. Первой моей реакцией было, конечно же, отрицание. В голове сразу же возникла мысль: «Это у всех остальных там все чувства перепутаны! А у меня – точно нет! Я-то совершенно точно умею отмечать в себе любовь от жалости!». И эта мысль, как железный занавес, закрыла собой всё, что ей не соответствовало.
И я оставила всё как есть. Отложила эти размышления в сторону и забыла о них. А через пару дней я наткнулась на метод шестнадцати ассоциаций Юнга. И решила попробовать его на себе.
Темой для ассоциаций я выбрала семью.
И уже здесь, прописывая ассоциации и обдумывая их, я с удивлением обнаружила, что у меня снова откуда-то выползла жалость. Какое отношение жалость имеет к семье? К отношениям? К дому? Какое отношение жалость имеет к любви? Никакого. Только если она не перепутана и не перемешана с ней. И тогда я начала вспоминать.
Я вспомнила свои любимые игрушки. Старую серую плюшевую крысу, с которой играла наперекор всем увещеваниям и вздохам бабушки. Потому что если я не буду играть с ней, то кто тогда будет? Старого игрушечного медведя без лапы, набитого опилками, и доставшегося мне ещё от папы. Потому что если я не буду дорожить им, то кто тогда будет? Три плюшевых мишки, которых я выбрала из всего стенда с игрушками по принципу – они здесь самые крироватенькие, угловатые и жалкие, кто ещё их купит, если не я?
Я вспомнила всех котят, которых пыталась выкормить и выходить. Всех щенят, о которых пыталась заботиться. Всех кошек, к которым у меня тёплые чувства развивались по принципу – чем кошка более жалкая, более облезлая и более грязная, тем больше тёплых чувств у меня к ней есть. Потому что только так я и умела любить. Только так я знала, что нужно делать. Только так я понимала, как себя вести.
И вспомнив всё это, я поняла, что больше не хочу смешивать любовь и жалость. Я больше не хочу жалеть ни себя, ни других – никого. Жалость для меня стала совершенно не нужным чувством. Даже вредным. Когда я кого-то жалею, я ставлю себя выше него, сильнее, лучше. А я не хочу этого. Я хочу быть равной, а не выше. Хочу быть равной, а не лучше. Хочу быть равной, а не сильнее.
Я больше не хочу жалеть тех, кого я люблю. Потому что люди, которых я люблю, –взрослые, самостоятельные, целостные личности. А если и нет, если они слабые и несамостоятельные, – то это их выбор быть такими. А я выбираю больше не жалеть их. Не брать на себя их ответственность, не решать за них их проблемы, не испытывать за них их чувства. Я выбираю любить.
И я начала тренировать технику двух ладоней. На левую ладонь я положила свою любовь. То, как я себе её представляю.
Для меня любовь – это свет. Тёплый, яркий, светлый и согревающий, похожий на солнечный луч. Этот образ для меня настолько ярок и близок, что я физически ощущаю его. Я чувствую этот свет внутри себя, ощущаю его тепло и практически вижу, как этот свет льётся в окружающий мир, прикасается к окружающим, к любимым людям, вижу, что они тоже его ощущают. И это так здорово! Раньше от этого переполнявшего меня света я называла других солнышками, только это было не совсем верно. Солнышком была и остаюсь я. Это я испытываю эти эмоции, я ощущаю внутри себя этот тёплый и чистый свет. Это я являюсь солнышком. Моим собственным персональным солнышком. И я люблю людей не потому что и не за что-то. Я люблю их просто так. Просто потому что я могу любить. Просто потому что мне нравится любить.
Так вот, на левую ладонь я поместила свой образ любви. А на правую ладонь положила свою жалость, то, как я её представляю.
Жалость для меня – это крошечный слепой котёнок. Он лежит у меня в ладони, пронзительно и жалобно пищит, тыкается мордочкой в разные стороны в безуспешной попытке найти кошку-маму и дрожит всем своим крошечным тельцем. Этот образ для меня тоже очень яркий и живой, потому что я ни один раз сидела с кошками, пока они котились, я ни один раз держала эти крошечные, тёплые и совершенно беспомощные комочки в руках, я ни один раз пыталась выкормить и выходить котят, которых находила на улице. И я хорошо помню, как сильно мне их было жалко, как наворачивались слёзы на глаза и сжималось сердце, когда я на них смотрела. И как мне хотелось вырастить их, защитить их от жестокости и холода окружающего мира, дать им всё, что только можно для счастья и жизни, стать для них всем. И я также отчётливо помню, что у меня ни разу этого не получилось.
Поэтому на правую ладонь я мысленно положила образ своей жалости, образ слепого котёнка.
Несколько минут я держала ладони рядом, смотрела то на яркий и тёплый свет – свою любовь, то на крошечного слепого котёнка – на свою жалость, и понимала, что это абсолютно разные чувства. И что я больше не хочу их путать и смешивать.
Затем я развела ладони в разные стороны. Я совершенно этого не ожидала, но в первый раз это было сложно. Физически сложно оторвать ладони друг от друга. Но я сделала это. Я разделила любовь и жалость.
А потом я поместила любовь, лежащую на левой ладони, внутрь себя, внутрь грудной клетки, внутрь сердца. Потому что я хочу, чтобы моя любовь всегда была внутри меня. Я прочувствовала тепло в том месте, где ладонь соприкоснулась с грудью. Я снова ощутила свет и тепло внутри себя.
А жалость – слепого котёнка – я положила рядом с образом кошки-мамы. Я отдала котёнка ей, я признала, что я не могу ничем ему помочь, я не могу ничего для него сделать. Я не могу заменить ему кошку, как бы мне этого не хотелось (а мне, на самом деле, и не хотелось этого). Я отделила свою жалость от себя, я отдала её. Она мне больше не нужна. Она мне больше не принадлежит.
Я повторяла это упражнение несколько дней подряд утром и вечером. И теперь я могу просто любить, не примешивая туда свою жалость. Потому что она – больше не моя. Теперь я могу любить – искренне, нежно, трепетно, сильно и чисто. Любить, просто потому что я хочу любить.
