Синдромомания и диагнозофилия

Если у человека есть симптом — например, прокрастинация, самосаботаж важных для него целей, — то он во что бы то ни стало хочет от прокрастинации избавиться. Если же ему сказать, что у него СДВГ — он оставит себя в покое и даже получит удовольствие от демонстрации жизни с СДВГ и способов адаптации. Что же принципиально меняется с получением диагноза? Цели перестают быть важными? Исчезает страдание от нереализованности? Ни то, ни другое. Всё намного проще.

Теперь у человека в том месте, где раньше была лень и другие клейма внешних оценок – теперь появляется надёжное и основательное «я не могу, ведь я болен». Причем это «не могу» — узаконенное, научное, «доказательное», прописанное в МКБ-11, а не на заборе. Как говаривал профессор Преображенский: «Окончательная бумажка. Фактическая. Настоящая! Броня! Чтобы моё имя даже не упоминалось. Кончено. Я для них умер».

Филипп Филиппович, конечно, о другой «бумажке», но если СДВГ позволит раз и навсегда «умереть» для тех, кто бесконечно подначивает к достигаторству лучших версий себя – то дайте два!

Хотя что такое, в сущности, СДВГ? В МКБ-10 — эмоциональное расстройство и расстройство поведения. В МКБ-11 — уже нейроонтологическое, что бы это ни значило.
И если невротик сегодня так уповает на медицинскую науку, так стремится найти доказательность, так мечтает отыскать диагноз, который просто позволит ему быть собой – ему некогда, да и незачем задумываться о том, где «биологическая доказательность» у эмоционального расстройства? Как вообще «расстраивается эмоция»? В каком органе это можно наблюдать и измерить? В каких единицах?

Да ни в каких. Словесные жалобы страдающего человеческого существа – вот и вся доказательность при СДВГ. А его диагностика в 99% случаев – это самодиагностика по статьям в запрещенной сети. Ждем премьеры нового «ЛОРа» вселенной СДВГ в МКБ-12.

Если нейронауки сводят работу психического аппарата исключительно к работе мозга — где в нем можно «пощупать» СДВГ, анорексию, самоповреждение или навязчивое мытье рук?
Притом, что каждая вторая статья об СДВГ с третьего абзаца заводит песнь самооправдания, вроде «можно подумать, что СДВГ — это просто лень, но нет…».

А кто сказал, что лень – «просто»? Лень — это симптоматическое проявление, лень — всегда о сопротивлении. Лень – сложное компромиссное образование между желанием и нежеланием. Лень – это не про праздность, это про жгучее страдание. Но человек, как правило, не хочет исследовать лень и страдание, причиняемое ею. Он хочет получить диагноз и со спокойной душой продолжать делать то, что он делает. Только БЕЗ СТЫДА.

Диагноз – это про уменьшение страдания через избавление от стыда.

Этого можно достичь и в терапии. Но терапия видится слишком сложной и «бездоказательной», а диагноз – это гарантия. Бумажка. Окончательная, фактическая, броня!

Только беда в том, что диагноз не позволит прийти к наслаждению. Не позволит найти креативность, сублимативные формы адаптации, — радость, в конце концов. Только избавиться от стыда, посиживая в том же болотце.

У меня катастрофа в объектных отношениях и адаптации, я не могу полагаться на чувства, люди пугают меня, я одержим поиском закономерностей и построением невозможных почти математических моделей человеческого поведения. Я — сам (autos — греч. — сам) в этом мире. Среди муми-троллей я — Морра, внушающая неизбывный страх всему живому своим одиночеством. В своем нечеловеческом мире я, скорее, мертв, чем жив. Я в отчаянии. Но вот появляется слово Аспергер… И человеку становится легче.

Вправе ли мы у него это отбирать, предлагая взамен кушетку и годы блуждания впотьмах? Смотря, чего он хочет…

Да, подчас, человеку диагноз необходим, чтобы снять мучительные стигмы и начать настоящую психоаналитическую работу. В работе с тяжелыми пациентами «сойти с карусели» иногда становится возможным только после того, как пациенты — откуда бы то ни было – получат свой долгожданный медицинский «диагноз». Свое заветное слово или аббревиатуру: Аспергер, СДВГ, инсулинорезистентность, ПРЛ, депрессия.

Разместятся в диагнозе, осуществят заветное вписывание из уст Большого-Другого-в-Белом-Халате; получат «индульгенцию» и долгожданное «разрешение» на страдание.

Страдание субъекта должно обрести свое место и право на существование, и сегодня, в век обожествления науки — таким местом зачастую становится диагноз.

Наука – это новый Бог. Высокотехнологичный Бог. Бог, не оставляющий места тайне, неопределенности, незнанию.

Сегодня все мы – весьма образованные люди с научной картиной мира. Да вот только – что двести лет назад, что теперь – мы вряд ли сможем сходу сообразить, где у нас находится продолговатый мозг или селезенка.

Врач, вероятно, сможет. Потому что видел «изнутри». Но видел — уже после того, как сформировал представление о своем теле «снаружи», точно так же, как вы или я.

С начала времен — любое знание, в том числе о собственном теле — приходит «снаружи». Исключительно «снаружи» мы с вами формируем представление о том где у нас находится, скажем, печень. И потом, на основе представления о её месте, форме и размерах (фантазме — другими словами) получаем, если переели жирного и острого – «боль в печени». Но вдруг кто-то авторитетно заявляет: «ты что, печень не может болеть, там нет болевых рецепторов» — и боль, как по волшебству, мигрирует в другое «место», пристегиваясь к другому словесному представлению.

Возьмем еще более обыденный феномен — головную боль. Что именно болит в голове, например, у метеозависимых? При всей наукообразности нашего мышления — мы оказываемся здесь примерно в одном положении с человеком средневековья. Голова болит – и, собственно, всё, на этом знание заканчивается, и начинается тревога.

Я страдаю сильнейшими мигренями с 20 лет. Последние несколько лет я вполне понимаю, какие психические вписывания обслуживает мой симптом, и почему мне «нельзя» от него избавиться. Я больше и не хочу. У меня здесь достигнут консенсус с бессознательным. А до того — я много лет искала свой диагноз, а в моем доме всегда есть полугодичный запас суматриптана.

Систематические, хронические головные боли неясной этиологии — мигрени особенно — очень распространенная истерическая конверсия.
Мои знакомые и даже некоторые пациенты с таким симптомом (с их разрешения об этом писать) годами обследовались, сдавали анализы, проходили МРТ — все напрасно. Даже вполне доказательные неврологи, у которых клиническое мышление не уперто в доказательность недоказуемого, а по-человечески гибкое и позволяет не только читать протоколы томографий, но и слышать пациентов – осторожно намекают им на психологические причины, но «доказательные пациенты» и слышать об том не желают.

Вместе с тем, одна только пандемия коронавируса наглядно продемонстрировала миру — каким буйным цветом расцветают симптомы, синдромы и совершенно фантастические «последствия» ковида у невротиков, когда наука не в состоянии дать однозначного ответа-указания: где, что и как именно должно у них болеть. И психика буквально каждого — пошла и в лес, и по дрова, — кто во что горазд. У кого-то началась бессонница, у кого-то – ночные кошмары и газы стали странно пахнуть; у одних – началось облысение, у других – психоз, у третьих – аллергии без аллергена, у четвертых – ожирение. И дальше, по списку – симптомы «после ковида» ограничивались только полетом фантазии конкретного переболевшего.

Я уже молчу про поразительные расщепления у тех, кто был ревнителем науки и доказательной медицины, а потом соорудил целую теорию заговора вокруг вакцинации.

А все потому что нет знания, нет означающего, нет представления, — нет ничего. Только диффузная тревога, которая нуждается в связывании хоть с чем-нибудь.
Люди сделают всё, только бы не заглядывать в себя; слепо будут верить консилиумам врачей, которые один сомнительный диагноз после многолетнего безрезультатного лечения будут менять на другой (реальный пример моей хорошей знакомой) — только бы не знакомиться со своей болью, лишь бы не обращать внимания на закономерности — скажем, когда и как болит голова, какие мысли при этом в (больной) голове, чем приступ боли обычно разрешается, связана ли боль с другими физиологическими функциями, репродуктивным циклом, временем суток, возвращением детей из школы..?

Всемогущество науки сегодня — произрастает из тех же психических феноменов, что и некогда всемогущество Бога. Наука всесильна, технологии всемогущественны, но мы-то с вами всего лишь «пролетарии на службе технологий».

Знание уже давно на стороне машин. Это ваш смартфон «знает», где у вас селезенка, или какие симптомы «после коронавируса» бывают. А вы знаете хоть что-нибудь о том, как при нажатии сенсорной клавиши — буква появляется на экране вашего смартфона? Для меня — это такая же «магия», как электрическая лампочка для дикаря.

Человек больше не «бог на протезах» (Фрейд, 1930). Технологии сегодня – бог, и к его чудесам приобщиться может каждый «продвинутый пользователь». Ну а «протезы»… «Протезы» — это мы…