Мы живем во времена высоких скоростей, когда поток нескончаемых задач и тонкий флер тревоги становятся фоном. Словно все время надо быть в тонусе: успевать, понимать, контролировать. Быть постоянно во что-то включенным.
В такой атмосфере сложно остановиться и отложить на время решение задач, чтобы пойти поспать. Даже если у тебя температура 38 и в глазах плывет.
В настоящее время позволить себе быть просто человеком с пределами, усталостью, слабостью и правом на отдых — настоящая роскошь, которую можно себе позволить только когда внутри достаточно устойчивости.
Устойчивость — это не железобетонное спокойствие. Это не внезапное становление супергероем или супергероиней. Психическая устойчивость — это возможность быть с собой в самых разных состояниях:
Болеть — и не чувствовать вину.
Тревожиться — и не паниковать.
Быть в упадке — и не терять себя.
Радоваться — и не бояться, что за это будет наказание.
Унывать — и не стыдиться.
Это про доверие к своему внутреннему процессу. Про ощущение, что даже если все вдруг пошло не по плану, я с этим справлюсь. Я уже справлялся. Я не один. Я могу чувствовать опору внутри, даже если внешне все колеблется.
Она берется из опыта, но не просто житейского, а терапевтического.
В долгосрочной терапии происходит накопление особого опыта: опыта быть с другим человеком в подлинной связи, где можно быть разным — слабым, уязвимым, грустным, растерянным, злым — и при этом не отвергнутым.
Это то, что мы называем контейнированием: когда с тобой рядом человек, способный выдерживать твои эмоции, не испугаться, не обесценить, не начать спасать — а просто быть с тобой в этом.
Со временем эта функция перенимается и переносится на другие отношения. Сначала терапевт помогает «удерживать» весь этот эмоциональный хаос, потом вы учитесь делать это для себя.
Условно: если раньше в тревоге вас сразу уносило — или в бегство, или в гиперконтроль — то теперь внутри появляется внутренний наблюдатель. Который может сказать: «Я тревожусь. Это нормально. Сейчас я болею. Мне тяжело. Я имею право лечь и просто проспать весь день. Мир не рухнет. Я не становлюсь плохим человеком от того, что не продуктивен».
Вот это и есть устойчивость.
Почему именно долгосрочная терапия?
Потому что устойчивость — это не инсайт, не прозрение и не одно удачное занятие. Это процесс длительного выстраивания внутреннего фундамента. И да, на это нужно время.
Представьте себе человека, который большую часть жизни (а иногда — десятилетиями) жил в состоянии внутреннего напряжения, критики, перфекционизма или подавленных чувств. За одну сессию или даже десять недель это не распутается. Потому что речь идет не просто об отдельных симптомах, а о целом психическом устройстве. О способе быть в этом мире.
В юнгианском подходе — это архетипическая история. Долгосрочная терапия позволяет пройти путь героя: от жизни по сценарию, навязанному фигурами прошлого, — к своей собственной истории, к более глубокой связи с Самостью, с внутренним центром, который не зависит от внешней оценки.
Как это проявляется в жизни?
На языке повседневности — это может быть очень просто.
Вы заболели. И вы не чувствуете вины за то, что спите весь день. Вы не думаете, что «все пропало», что вы подвели всех, что потеряли шансы, доверие, деньги. Вы просто спите. Потому что это то, что нужно сейчас телу. И психике. И вы знаете, что когда тело окрепнет — ресурсы и фокус тоже вернутся. Потому что это уже было. И вы уже проживали турбулентность — и она заканчивалась.
Или, скажем, вас накрывает тревога. Раньше это был повод срочно что-то исправлять, бежать, бороться. Теперь вы можете посидеть и просто подышать. И заметить: «Да, мне тревожно. Мне страшно. Это не про то, что я слабый. Это про то, что я человек, и сейчас непросто. Но у меня есть внутреннее пространство, где это чувство может жить, не разрушая меня».
Или вот пример: вы в ссоре с близким. В прошлом — вы могли обрушиться в тревогу, обиду, отчаяние. А теперь есть внутренняя часть, которая остается наблюдательной, включенной. «Да, мы сейчас в конфликте. Но это не конец. Мы не обязаны быть всегда в гармонии. Это процесс, я могу оставаться в контакте — с собой и с другим».
Долгосрочная терапия — это не про «быстро стало легче».
Это про то, чтобы стало глубже, крепче и надежнее.
Когда приходят клиенты и говорят: «Мне не то чтобы стало лучше, просто как будто стало легче это выдерживать, словно появились какие-то опоры», — это и есть та точка, где терапия становится действительно эффективной.
Да, поначалу человек может чувствовать себя хуже. Особенно если раньше все чувства были заблокированы, а теперь — начали проявляться. Но в сопровождении это не разрушает. Это очищает от прошлых блоков. Это открывает новые возможности и придает силу.
И, увы, это совершенно не значит, что теперь вы всегда будете спокойны.
Вы все еще можете бояться. Плакать. Быть уязвимым. Это нормально.
Но теперь эти состояния не пугают вас до паралича. Они не воспринимаются как катастрофа. Они как волны, которые приходят и уходят. А вы — не эти волны. Вы — океан, в котором они происходят.
Заключение
Устойчивость — это не броня. Это внутренняя гибкость, возможность восстанавливаться и то, что вы не проваливаетесь в панику или самоуничтожение при любой нестабильности.
Это не результат «сильной воли». Это результат внутренней работы. Честной, долгой, иногда болезненной, но глубоко освобождающей.
И когда вас накрывает болезнь, когда отменяются планы, когда все идет не так — вы не разрушаетесь. Вы ложитесь спать. Потому что это единственное, что сейчас нужно. И вы позволяете себе это. Без вины. Без самобичевания. Просто потому что можно.
Если вы сейчас в терапии — оставайтесь. Проживайте этот процесс. Он работает, даже когда кажется, что ничего не происходит.
Если вы размышляете о начале — прислушайтесь. Возможно, это шаг, который поможет вам не просто «лучше справляться», а иначе жить.
Приходите, я рядом. И готова вам помочь.
