Два года назад, когда мы переехали из пригорода Братиславы в российскую деревню, мы очень быстро познакомились со соседями и легко запомнились местным жителям благодаря нашим собакам. Я не припомню ни одного человека, который бы не обратил на них внимание. Левретки могут нравиться или не нравиться, но не заметить их невозможно. Нас спрашивали, что это за порода, вырастут ли они больше, чем сейчас, как их зовут, кусаются ли они, можно ли их погладить и почему они такие худые. Интеллигентные бабушки обычно комментировали, что наши питомцы похожи на нас (что, как ни странно, правда), и несколько раз прозвучала фраза о том, что это собаки русского дворянства.
Как-то весной один из соседей спросил, не хотим ли мы взять котенка, потому что ему нужно было куда-то пристроить случайное потомство его кошки, и я вежливо ответила, что нет, потому что мы не cat people, мы dog people. На что сосед насупился и сказал наставительным тоном (очень, кстати, характерным для жителей данной местности в ежедневном общении), что в деревне не может быть разделения на «собачников» и «кошатников», мол, берите котенка и не выпендривайтесь. Меня это все повеселило, но при этом я отчетливо поняла, что я даже и не «собачница» в целом, я левретковод и левретколюб. Заводить собаку какой -либо иной породы для меня бессмысленно, какими бы симпатичными они не были.
Перед тем, как у нас появился Бёни (те, кто меня читает давно, уже слышал про него), я читала про особенности породы. Практически во всех текстах было особо оговорено, что левретки очень чувствительные собаки, которые не выносят одиночества. Им нужен человек, лучше несколько, и в идеале левреток в семье должно быть больше одной. В англоязычной среде их называют Velcro dog, собачка-липучка, потому что они всегда «хотят на ручки» и будут с вами везде и всегда. И, конечно, они будут спать с вами в вашей кровати и на вашей подушке, и если вас такой расклад не устраивает, выберите другую породу. В России, насколько я понимаю, эти собаки не пользуются большой популярностью, в Европе их больше, и там мы разговаривали со всеми «левреточниками», которых встречали. На вопрос: «А ваша собака спит с вами в кровати?» мы всегда получали улыбку и кивок, и помню только одного мужчину, который гордо заявил, что он своего iggy (Italian greyhound) приучил спать строго в его лежанке.
– Бедный iggy, – сказала я.
– Бедный человек, – сказал мой муж.
Конечно, левретки не единственные собаки, которым позволено спать в человеческих условиях. На мой взгляд, они для этого идеально подходят, но мое мнение субъективно и пристрастно, в чем я уже выше призналась. И смысл моей статьи не в том, чтобы прорекламировать левреток, а в том, чтобы поисследовать сам феномен отношений человека с его питомцем. Наверное, общественное мнение будет, скорее против того, чтобы брать животное с собой в кровать, но многие «собачники», которых я знаю, легко признаются, что для них вполне привычно, когда собака спит на их подушке. Оговорюсь, это не обязательно одинокие старые девы, а вполне молодые (или средней молодости) семейные пары. Наши собаки, с их мягкой шелковистой шерсткой, очень уютные и приятные на ощупь, за что мы их часто называем teddy bears (плюшевые мишки) – идеальный выбор для кинестетика, для человека, для которого важны телесные ощущения. Я часто думала, почему именно так здорово засыпать или просыпаться в обнимку с Бёни? Потому что он такой милый и теплый? Потому что вообще приятно иметь рядом живое существо? Потому что его приятно гладить? И мой ответ таков: он очень быстро прогоняет мою тревожность.
– А как же муж, – спросите вы, – это задача мужа обеспечивать безопасность!
Да, и он ее обеспечивает. Но тревожность бывает не только внешняя, но и внутренняя, и в некоторых случаях она у человека появляется с детства и живет с ним всю жизнь, вернее, здорово ее портит. Человеку с повышенной тревожностью чаще всего некомфортно, и он не всегда до конца осознает, что именно не так. С психологической точки зрения можно выделить страх, тревогу и тревожность как явления, имеющие общие корни. Если вас точно что-то напугало, то вы испытываете страх, если вы ожидаете, что что-то пугающее наступит, то с вами будет тревога, а если ничего конкретного вам не пугает и не собирается пугать, а вам все равно не по себе, то я назову это тревожностью. Она может быть вызвана каким-то тяжелым событием, которое психика человека не смогла «переварить», а может иметь корни в том, что Джеффри Янг называет схемой эмоциональной депривации. То есть, когда вроде бы родители в детстве обеспечивают ребенку заботу в виде еды и теплой одежды, но при этом игнорируют его психологические и эмоциональные потребности. Да, он сыт, одет и обут, но ему все время «зябко», по меткому выражению Ольги Троицкой. Если же нарушение привязанности наступило в самом раннем возрасте, до года, в так называемый довербальный период, то это может привести к ощущению базового недоверия миру, когда мир всегда воспринимается человеком как враждебное к нему место. Такие клиенты имеют внутреннюю позицию «я – минус, мир – минус», и по некоторым теориям, это прекрасный фундамент для развития депрессии.
Эмоциональная депривация – это когда к ребенку относятся либо как к чему-то раздражающему, либо как к неживому предмету, либо как к карлику, то есть он уже взрослый, только маленького роста. Почему ребенок может раздражать родителей – вариантов масса, причем не всегда это ими до конца осознается. Может, беременность нежелательная была, может, женщина отчетливо понимает, что не от этого партнера она хотела бы иметь ребенка, или он не того пола родился, или невовремя, или не в том месте. Или он ведет себя, как живое существо, а не как игрушка, которую можно выключить и в шкаф убрать, когда надоест. Я думаю, не так много женщин на самом деле осознают, сколько сил и времени им нужно будет уделять младенцу не потому, что его основная цель – разрушить ее жизнь, а потому, что он и правда беспомощен. Брак сам по себе, как устойчивая система отношений между двумя взрослыми людьми, уже commitment, а ребенок – double commitment. Или triple. К такому серьезному шагу и правда нужно быть готовым.
Отношение к ребенку, как к неживому предмету – это когда его эмоции, желания или нормальные потребности в общении и безопасности воспринимаются как что-то странное. Еды дали, пеленки поменяли, обеспечили то, что он из кроватки не выпадет (то есть, можем поставить галочку в квадратике «безопасность») – что еще нужно? Если ребенок говорит (или дает понять), что ему некомфортно, страшно или грустно, это отметается легким движением руки. «Тебе не может быть страшно или грустно, все это глупости», уверенным тоном заявляет родитель. Еда не может быть невкусной, чай не может быть слишком горячим, ботинки не могут быть малы или велики. Мама же лучше знает, что вкусно, и что твоего размера. То, что ребенку нужно как-то справиться с его эмоциями, никого не волнует, потому что само наличие этих эмоций не принимается в расчет. Подумаешь, плачет. Подумаешь, ему не нравится. «Нас не баловали, и ничего, выросли нормальными людьми» – спорим, вы такое много раз слышали? Мне в ответ всегда хочется спросить: «А кто вам сказал, что вы нормальные?».
Вариант «карлика» еще забавнее. «Как только ребенок родился, он уже может маршировать в строю». Эту фразу я на каком-то вебинаре услышала, она сюда как раз подходит. Родители воспринимают ребенка как очень неуклюжего взрослого, который просто притворяется, что не умеет чего-то делать. То есть, умение есть ложкой, завязывать ботинки и музицировать есть встроенная функция по умолчанию, ребенка не надо ничему учить, нужно просто бороться с его ленью, и он сам все сможет. Любимая фраза такого родителя: «Ты все делаешь неправильно». Как правильно, я и сам(а) не знаю, но учить тебя ничему не собираюсь, поэтому иди сам разберись, тупица. Есть такое понятие, как «интроект» – какая-то установка, которую родитель вольно или невольно транслировал ребенку, и тот это «проглотил», как говорят психологи, воспринял без какого-либо критического анализа. На лекциях и вебинарах по психологической тематике часто рассказывают о таком явлении, как «родительские послания». К примеру, если девочке в детстве четко внушили, что она должна быть удобной, то во взрослом возрасте она может толком и не понимать, почему тащит на себе весь дом, выходит замуж за лентяев или не может получить повышение. Если разбирать такое в терапии, то иногда, после осознания, как сильно эта установка влияет на общее качество жизни, у человека поднимается гнев. Либо на тех, кто в него (нее) это вложил, либо гнев на самого себя, что так долго этому следовал. Так вот, гневаться на себя не имеет смысла, потому что в том возрасте, в котором ребенок получил подобное послание, он физиологически не мог подвергнуть его осмыслению. У него просто мозг еще не сформировался, и такое поведение родителей есть чистый эмоциональный абьюз, и я полностью разделяю мнение, что в абьюзе (или насилии, если вам так больше нравится) 100% виноват абъюзер.
Уже само осознание факта, что в слепом исполнении воли родителей, которое привело к сложностям во взрослой жизни, нет вины самого человека, очень сильно меняет отношение к самому себе. Тебя обижали и к тебе плохо относились в детстве не потому, что ты был(а) плохим и ужасным ребенком, а потому что твои родители были плохими родителями. А может быть даже плохими людьми, которых, на самом деле, нельзя было вообще близко к ребенку подпускать. Да, наверное, в большинстве случаев родители просто не умеют обращаться с маленьким человеком, их этому не учили и сами они не учились, ибо зачем? Смотрите выше: «Нас же тоже обижали и даже били, и ничего, выросли нормальными людьми». Во времена моего детства было вполне принято пугать ребенка Бабайкой, или обещать отдать его цыганам или дяденьке милиционеру, в воспитательных целях, а сейчас психологами доказано, что подобные вещи называются запугиванием и имеют тяжелые и далеко идущие последствия для детской психики. Взрослым кажется, что они «ничего такого не говорили», «пошутили», «не это имели в виду», или что ребенок же должен понять, что они не всерьез грозятся оставить его навсегда в детском саду, или отдать в детдом, или что они его не любят, если он ведет себя неправильно (с их точки зрения, конечно). А он не должен и не понимает. Его «думалка» пока работает строго прямолинейно. Если мама сказала, что ты плохой, то ты плохой, а не у мамы просто настроение отвратительное и ей нужно на ком-то его сорвать.
Есть такое английское выражение, face value, «номинальная стоимость». Это взрослым может быть понятно, что то, что им говорят, не обязательно 100% правда, а детям это никак не может быть понятно, потому что все, что говорят взрослые, до какого-то возраста для них имеет face value. Вчера мама сказала, что я хороший и она меня любит, а сегодня я забегался и упал в лужу, и она сказала, что я плохой и она меня не любит – чему мне верить? Тому, что вчера, или тому, что сегодня? Где найти критерии правдивости? А еще круче то, что психиатры называют double bind, когда то, что говорят, и то, что на самом деле имеют в виду, прямо противоположно друг другу. Что вроде ситуации, когда фраза: «Ну конечно мы тебя очень любим!» сказана таким ядовитым и язвительным тоном, что совершенно непонятно, чему верить – словам или интонации, и как именно на эту фразу отреагировать. Как вариант, отреагировать можно шизофренией. Не шучу, в умных книжках читала.
Схема эмоциональной депривации, как одна из ранних дезадаптивных схем (по Джеффри Янгу) во взрослом возрасте приводит к нескольким последствиям. Во-первых, формируется избегающий тип привязанности, то есть такой ребенок сторонится родителей и людей в целом, давно научился сам себя чем-то занимать (может, книгами, может, учебой, а может едой), в целом не доверяет людям и привык быть один. Карен Хорни называет это «движение от людей». Пока это в рамках «нормы», скажем так, то это никому жить не мешает, а если достигает невротической стадии, то может перейти, к примеру, в социофобию или какой-то иной вид избегания общества и общения. Во-вторых, несформированная в детстве здоровая привязанность между ребенком и родителем (я говорю про теорию привязанностей Джона Боулби, конечно) не позволит ребенку пройти здоровую сепарацию от родителей. Нельзя перерезать связь, которой нет. Эта мысль меня в свое время потрясла. Клиентов с проблемой незавершенной сепарации у меня было много, и мне пришлось «покрутить» их ситуации, пока не пришло четкое понимание, что сначала нужно создать связь (здоровую привязанность), а потом ее отсоединить, тоже здоровым способом. Для этого сначала терапевт должен стать клиенту «заботливым родителем», научить его этому, потом клиенту нужно стать заботливым родителем самому себе, а потом сформировать внутри себя Здорового взрослого, которого раньше не было. Многие схема-терапевты, и не только они, говорят, что причиной личностных расстройств может являться именно несформированность в психике человека Здорового взрослого, то есть того «себя», на которого можно опереться. Внутри есть только Ребенок (чаще всего Уязвимый) и Родитель (чаще всего Критикующий), а того, кто отвечает за «взрослость» нет. Такие дела.
В моем личном понимании «здоровая привязанность» равна взрослой взаимозависимости. То есть, ты нужен мне ровно настолько, насколько я тебе, или я нужна тебе ровно настолько, насколько ты мне. Второй вариант мне ближе. Маленькому ребенку взрослый нужен «по умолчанию», а как понять, что ребенок нужен взрослому? Это совершенно неочевидно, если смотреть поверхностно. Какой родителю толк от ребенка, пока тот маленький? Пользы от него никакой, расходы одни. Вырастет, стакан воды принесет, а сейчас что? Мне кажется, мало кому из взрослых поколения моих родителей могло прийти в голову, что отношения с ребенком не возникают просто так, сами по себе, их нужно выстраивать, и самый первый шаг в этом – показать ребенку, что он нужен. Помните, я в прошлой статье про фильм “Help” писала? You are smart, you are beautiful, you are important. Говорить ребенку три раза в день, каждый день. Можно до еды, можно после. Можно и до и после, как ни странно, добрым словом никого испортить нельзя, несмотря на то, что именно это внушала вам ваша бабушка (или мама). Из хорошего внутреннего ощущения «Я нужен родителю» вырастает чувство «Я нужен миру», а потом «Я нужен сам себе», и вот это станет основой для того, чтобы этот выросший ребенок смог и сепарацию спокойно пройти, и крепкие партнерские отношения создать. Более того, моя теория в том, что это не только на межличностные отношения в паре влияет, а и на отношения, скажем, с работой, с партнерами, с Богом, наконец.
Конечно, пока я не погрузилась по самые ушки в психологию, я ничего этого не знала. Какие-то отношения складывались, какие-то нет, что-то в жизни хорошо получалось, что-то терпело крах, и даже привычка к регулярной само-рефлексии сформировалась не так давно, всего лишь лет 10-12 назад. Прелесть психологии в том, что она открывает человека самому себе, и помогает выйти из «блуждания в потемках», в размышлениях, почему в его / ее жизни все складывается так, а не иначе. После прочтения книги по схематерапии, я задумалась, а с кем и когда в моей жизни была (или есть) здоровая привязанность? Как и когда она возникла? И вот тут я вернусь к Бени, моей собаке. Он был тем существом, который показал мне, что я нужна ему ровно столько, сколько он нужен мне (а я много лет очень хотела завести собаку, и в него влюбилась сразу, как только его фотографию увидела), а второй важный момент в том, что я позволила самой себе признаться, что он мне нужен. Избегающий тип привязанности же, схема эмоциональной депривации, девиз «Мне никто не нужен, мне и так хорошо». Мы с ним с первого дня подружились и стали buddies, хотя не обошлось без притирок характеров, стычек, ссор и даже выяснений отношений. Но именно благодаря ему я поняла, что взаимозависимость – это не страшно, она не укусит. Потом отношения с мужем стали лучше, потом с миром, а теперь мне легко помогать клиентам на пути по созданию надежной привязанности и Здорового Взрослого.
Может быть, в какой-то степени собака, в обнимку с которой засыпает взрослый человек, служит ему тем «переходным объектом», которого не было в его детстве. Тем, что снизит уровень тревожности. Помните Малыша, который очень хотел собаку? Я уверена, что это был очень одинокий ребенок, и кстати, с точки зрения психологии его вопросы о том, не продадут ли его родители за сто тыщ мильонов тому подтверждение. Человек, который знает, что нужен, таких вопросов не задает, потому что незачем. А родители ему и собаку не покупали, и эмоциональной поддержки не давали, так что ему очень повезло, что в его жизни появился Карлсон! Вполне возможно, что Малыш вырос психологически устойчивым взрослым благодаря ему.
Схема-терапевты говорят о том, что нарушенную привязанность можно излечить во взрослом возрасте через создание здоровых отношений. Кому-то с партнером повезло (или с собакой), кому-то терапевт хороший достался, и бывает, что человек и без всяких знаний по психологии вдруг обнаруживает, что у него внутри есть вполне себе сформированная фигура Взрослого, который разобрался с желаниями Внутреннего Ребенка и приструнил Внутреннего Родителя (Карающего Критика) и сам решает, как ему жить его собственную жизнь. А если в вашей жизни пока такой счастливый переворот не случился, то добро пожаловать в терапию! Психология – это не о том, что надо годами «ходить к психологу», это о том, что надо понять, что вам мешает жить радостной и счастливой жизнью и это изменить.
Хорошего вам дня, вечера, недели и жизни в целом!
