Как-то давно, в 90-е годы, когда зарплата учителей была совершенно нищенской, в Москве катастрофически не хватало педагогов в школах: все ушли: кто — торговать на рынок, кто – в «Гербалайф». И вот меня, школьного психолога, учитывая мое базовое образование, попросили вести русский язык и литературу (параллельно с психологической работой). А поскольку я очень увлекалась помощью «трудным» детям, то сразу направили меня в коррекционные классы.
Это была эпоха, когда собственно «классов коррекции» еще не придумали, хотя вопрос витал в воздухе. Просто сгоняли в один класс всех двоечников и хулиганов, преимущественно из неблагополучных семей. Даже несколько таких детей в классе – проблема для школы. А уж собранные вместе в большом количестве они не просто не занимались, а срывали уроки, трепали нервы учителям – и никто, разумеется, не хотел с ними работать. Вот и направили меня в такие классы: мол, Вы психолог – Вы справитесь, найдете подход. «На крайний случай, загипнотизируйте их», — напутствовала меня администрация. И вот прихожу в 5 класс (тот самый, пусть неофициальный, но «класс коррекции»). Начинаю урок литературы необычно. Понимаю же, что ребята никогда книг не читали, не до того им в жизни было: дома пьянство драки, нищета, дети, рожденные спьяну, мал мала меньше. Решила почитать им хорошую книгу – просто, чтобы они послушали и поверили, что читать – это увлекательно. Выбрала добрый рассказ о мальчике, спасшем лягушонка от жестокого мучителя. Читаю – в классе полная тишина.
«Ну, и слава богу», — думаю про себя и продолжаю чтение. Стараюсь, читаю с выражением, «с чувством, с толком, с расстановкой». Одновременно поглядываю на ребят (это навык у нас такой, у учителей – одновременно видеть и книгу, и доску и класс). Тишина и порядок, никто не мяукает под партой, не плюется из раскрученной ручки жеваными бумажками, не дерется с соседом, и даже не болтает никто. Закончила чтение, так же интересно и с чувством рассказала им о книгах, дала вводную тему. В кассе – идеальный порядок. Надо сказать, я удивилась тогда, ведь была еще молодым учителем, ну, никак не зубром поддержания дисциплины в трудных классах.
Следующий урок даю в 8 «классе коррекции». Снова читаю интересную книгу – и снова тишина. «Что за чудеса?» — думаю.
Так и пошло дело: стараюсь больше читать детям на литературе – по программе и сверх нее, и на русском языке рассказываю много интересного о языкознании. Эти дети ведь домашнее задание выполнять все равно не будут им нужно по максимуму дать на уроке, да еще так чтобы и понятно было, и увлекательно. Так и работали мы где-то с месяц, пока классные руководители этих самых неофициальных «классов коррекции» не стали подходить ко мне со странными разговорами. Дети, как выяснилось, говорили, что им нравятся уроки психолога (раньше они меня знали именно как психолога – я работала с ними и с их неблагополучными семьями) и что они на моих уроках «в обмороке», «отдыхают и спят».
Как спят? В каком обмороке? Недоумеваю, начинаю разбираться. Оказалось, что я интуитивно, на чутье, «на чуйке», как выразилась в одном из своих предыдущих постов, «включала» равномерно-успокаивающую интонацию, характерную для… сеансов гипноза. Ведь одна из самых популярных методик гипнотизации как раз и строится на ритмизированной речи с определенным чередованием пауз. Именно так я и читала детям книги! Да и рассказывала учебный материал примерно так же.
Классы коррекции, как выяснилось, пребывали в состоянии легкого гипнотического транса на моих уроках. Отсюда и тишина. Отсюда и – внимание! – хорошее усвоение материала, поскольку в гипнотическом сне запоминаемость очень высокая, почти полная.
Скажете: неправомерное использование гипноза без согласия родителей. Но я же не нарочно! Просто хотела создать им, вечно дерганым и неусидчивым, комфортную обстановку. Что касается согласия родителей, то мне в роли психолога приходилось по вечерам, обходя сложные семьи, этих родителей из-под столов вытаскивать пьяных и напоминать что у них вообще есть дети.
Вот такие у меня в практике были первые коллективные сеансы гипноза. Кстати, уроки русского языка и литературы ребята полюбили, им понравилось слушать книги. Ведь на всех остальных уроках, когда они «доводили» бедных учителей, было не до получения знаний – там стоял сплошной учительский крик и гвалт ребят. А здесь поспали, отдохнули — и много интересного услышали.
Администрация посмеялась – и попросила меня остаться учителем в этих классах также на следующий год. Все списали на то, что психолог «имеет подход» к сложным детям. Да, я любила и искренне жалела этих детей, но корень наших успехов был в том самом гипнотическом трансе под чтение хороших книг.
