Досмотреть «Джокера» до конца мне удалось только со второго раза. В первый раз я дотянула до середины и решила, что досмотрю «когда-нибудь потом». Слишком было тяжело: главный герой вызывал только брезгливую жалость, отвращение и почти физическую тошноту. Хотелось отстраниться от всего этого и не впускать в свою жизнь. Типичная реакция при соприкосновении с темой психического расстройства. Иногда она проявляется ярче и грубее, иногда прикрыта более цивилизованными сантиментами, но в основе ее всегда желание максимально дистанцироваться. Дистанцироваться и заверить себя, что к нам, здоровым людям, все это отношения не имеет. Именно поэтому мы так любим теории – генетические, психоаналитические и все прочие, – которые объясняют причины психических расстройств. Понимание причин дает нам чувство защищенности: теперь мы знаем, что вызывает болезнь, и можем защитить от нее себя и своих близких. По крайней мере, нам хочется в это верить.
Однако настойчивая потребность провести четкую границу между больными и здоровыми и причислить себя к последним заставляет заподозрить, что это защитная реакция. Мы не видим свою общность с «иным» человеком именно потому, что боимся ее увидеть. А раз боимся, значит, бессознательно допускаем, что она существует. Если мы не так уж сильно отличаемся от сумасшедшего, значит, с нами или с нашими близкими может произойти нечто столь же ужасное и необъяснимое. Мысль эта настолько невыносима, что запускает ту самую защитную реакцию – желание навесить ярлык диагноза и возвести непреодолимую стену между больными и здоровыми.
Такое отношение обезличивает психически больного человека, превращает его в проблему для родственников, психиатров и соцработников. Проблему эту необходимо решить, то есть сделать человека максимально похожим на «нормального», втиснуть его в Прокрустово ложе общественных ожиданий, а если не получится – записать в безнадежные и по возможности изолировать от общества. Именно так ведет себя социальный работник из «Джокера»: задает дежурные вопросы, делает свою работу, но при этом видит перед собой профессиональную задачу, а не живого человека.
Сам «Джокер» Артур Флек пишет в дневнике: «Худшее свойство психического заболевания состоит в том, что люди ожидают, что вы будете вести себя так, будто у вас его нет». Иными словами, человек должен соответствовать норме, а цена, которую он платит за это соответствие, никого не интересует. «Улыбайся, чтобы ни случилось», – призывает звучащая в фильме песня «Smile». Таков гимн современной культуры, в особенности американской культуры: улыбайся, демонстрируй красивый фасад, заставь всех поверить, что у тебя все о ‘кей. Главное – создать внешнее впечатление. Твое внутреннее состояние никого не интересует. Артур Флек с его неконтролируемыми приступами смеха, не имеющими никакого отношения к истинным чувствам, это гротескная карикатура, темная изнанка идеологии внешней успешности. Возможно, в этом и состоит главное формальное отличие больного от здорового: больными считаются те, кто не соответствует внешним критериям нормальности. Их успешные соседи могут быть не менее несчастны, исковерканы и опустошены, но они считаются нормальными, пока их поведение соответствует ожиданиям окружающих. В каком-то смысле, психически больной – это тот, у кого хуже получается претворяться.
Как ни странно, второй раз я смотрела «Джокера» совсем другими глазами. На этот раз мне удалось увидеть за диагнозом человека, и я наблюдала за главным героем с интересом и состраданием. Я видела не то, что отличает меня от него, а то, что нас роднит. Несмотря на гротескные и асоциальные проявления, Артура Флека занимают все те же проблемы, что и любого обычного человека: поиск призвания и своего места в жизни, жажда принятия, любви и отношений, потребность быть увиденным и право выражать свои подлинные чувства.
Думаю, не имеет смысла подробно разбирать сюжет фильма и пытаться понять, что же происходит «на самом деле». Фантазия и реальность перемешаны здесь настолько, что разъединить их практически невозможно. К концу фильма граница между бредом и реальностью размывается окончательно, а финальная сцена в психбольнице наводит на мысль: а может, весь фильм – это всего лишь бред Артура? Может, не было ни убийств, ни бунта, а сам главный герой все это время находился в больнице? Вопрос, на который нет ответа. Однако для меня как для психоаналитика это не слишком существенно, поскольку даже бред – это не просто бред. Это выражение некой внутренней правды, которую человек не в силах выразить иначе. Действительно ли город делает из Артура героя, или это просто грандиозные фантазии? Это не так уж и важно. Важно то, что за этим стоит – желание Артура быть замеченным, убедиться в том, что он действительно существует и способен влиять на окружающих.
