Сегодня я хочу поразмышлять о полиамории – феномене отношений, который стал неотъемлемой частью современной реальности.
Вот как определяет это понятие википедия:
Полиамория — от англ. polyamory, от др.-греч. πολύς «многочисленный» + лат. amor «любовь» — одна из форм согласованной немоногамии, система этических взглядов на любовь, допускающая возможность существования любовных отношений у одного человека с несколькими людьми одновременно, с согласия и одобрения всех участников этих отношений. Полиаморией также называют практику любовных отношений, воплощающую эти взгляды.
Как к психологу ко мне все чаще обращаются клиенты, которые либо относят себя к полиаморам, либо рассматривают полиаморию как возможную перспективу на будущее. И уверена, дело здесь не во мне )). Речь идет об общей тенденции, которую отмечают мои коллеги и в России, и за рубежом. При этом какие-либо вразумительные публикации, в которых был бы дан психологический анализ поламории, практически отсутствуют. За рубежом есть некоторые работы социально-психологической направленности (отношение к полиаморам в тех или иных популяциях, распространенность различных типов полиамории среди населения, связь типа привязанности с приверженностью полиаморным отношениям и т.д.), но и они вглубь феномена тоже нас не ведут.
Почему люди выбирают полиаморию? Что они ищут?
Попробую ответить на эти вопросы, полагаясь на опыт работы и тот материал, который я нашла в источниках самого разного уровня и толка.
Не вызывает сомнений, что далеко не всегда полиамория — это поиск любви, или хотя бы влюбленности. И далеко не всегда приверженцы интересующего нас стиля отношений являются полиаморами в точном смысле этого слова. Секс втроем (вчетвером и так далее) сам по себе никого полиамором не делает. Или все-таки делает?.. И «поли» здесь в стократ важнее, чем «амория»?..
Наилучшее понимание сути дела мне дала книга Сержио Бенвенуто (Sergio Benvenuto) «Перверсии: сексуальность, этика, психоанализ» (Perversioni. Sessualità, etica e psicoanalisi). Правда, как я ни надеялась, я не нашла там ни слова о полиамории (так что мы можем быть уверены, что в современный перечень перверсий она не входит), но нашла многое о любви. И вот, например, C. Бенвенуто пишет:
любовь предполагает опыт со-чувствия к желанию другого, ощущение ответного влечения, потребность в том, чтобы другой был тем, кто создан для нас, и таким образом происходит со-действие (сексуальная близость). Иначе любой сексуальный акт приобретает перверсный оттенок, так как другой используется в роли субъекта, как средство для удовольствия.
Продолжу, учитывая эту важную идею.
Если забыть о любви и оставить только секс, то к полиамории можно отнести любые немоногамные сексуальные практики. Они действительно сейчас очень распространены. Например, весьма популярно посещение «секс-вечеринок», которые стали чем-то сродни модным светским мероприятиям (не буду здесь приводить примеры их «классификации», информацию легко можно найти в интернете). Это своего рода тренд, которому нужно следовать, чтобы претендовать на принадлежность к «элите», чтобы быть «на гребне волны».
Более того, приверженность одному сексуальному партнеру и отказ (точнее, отсутствие желания) расширять свой сексуальный опыт и экспериментировать, начинает приобретать привкус перверсивности – то есть чего-то отклоняющегося от нормы. В определенных кругах сторонников «консервативного» секса считают закомплексованными и неуверенными в себе неудачниками. Пары, практикующие традиционный секс, в некотором смысле, даже испытывают на себе социальное давление. Ведь если мы перестаем «нравиться другим» мы можем почувствовать себя социальными аутсайдерами. И современный мир предлагает нам, если можно так выразиться, сочетать романтические отношения с весьма «натуралистичными» сексуальными практиками.
Но такая «инициация» не сделает неофита полиамором просто по факту причастности к некоему событию… С другой стороны, подобные вечеринки посещают и те, кто уже давно практикует полиаморию, кто хорошо знает, понимает и разделяет этические установки, лежащие в основе данного стиля жизни. Я приведу аналогию с посещением модной выставки, которая точно будет всем понятна. Например, Вы приходите на выставку работ С. Дали. Там вы непременно встретите публику самого разного рода: есть истинные ценители, есть те, кто изо всех сил делают вид, что понимают и разбираются (ни грамма не понимая ни в стилистике, ни в содержании). Есть и такие, кто пришел, чтобы попробовать разобраться, ищущие нового опыта, а также те, кто пытается любыми способами вдохнуть жизнь в пресную каждодневную рутину. Скука — в ее многогранном понимании – чрезвычайно опасная вещь.
Механизмы сексуализации досуга близки приведенным выше. К расширению сексуального опыта, в частности, к полиамории, нередко приводит потребность пережить эмоции, которые не удается получить в паре, надежда на что-то большее по сравнению с тем, что есть… И здесь отмечу, что с психоаналитической точки зрения, любая перверсия – защита от психической боли, от переживаний депрессивного спектра, которые в свою очередь, являются оборотной стороной невыраженных, подавленных чувств агрессивной природы.
Попробуем заглянуть в причины полиамории более глубоко.
Согласно теории объектных отношений, становясь взрослыми, мы находим таких партнеров и образуем такие союзы, которые позволяют нам воспроизвести опыт, полученный в ранних отношениях с родителями, и, прежде всего, этот опыт касается наших ранних агрессивных и сексуальных переживаний. Чем более мы нагружены конфликтами и травмами первых лет жизни, чем больше неудач в любви с родителями мы испытали (безразличие, жестокость, унижение, соблазнение и т.д.), тем выше вероятность отыгрывания такого опыта в форме патологических отношений и сексуальных перверсий самого разного рода. Сценарии болезненных реконструкций весьма вариативны — и в рамках моногамных отношений, и за их пределами.
С этих позиций, склонность к полиамории, в самом общем виде, можно объяснить вынесенным из детства глобальным ощущением ненадежности и непостоянства Другого, его амбивалентности, нецелостности. Все это делает невозможным соединение в отношении к одному партнеру любовных и агрессивных импульсов. В результате, в переживании нежности – то есть способности заботиться о том, кого любишь, может «потеряться» страсть, и недостаточно удовлетворенное сексуальное желание будет требовать другого объекта. Либо отношения могут быть очень страстными, но в них не будет достаточно теплоты. И для того, чтобы ее восполнить вновь потребуется другой объект.
Но, как несложно заметить, подобное расщепление отнюдь не является прерогативой полиамории. Попытки достичь, пусть и иллюзорной, целостности не обязательно предполагают отказ от моногамии или, по крайней мере, вполне могут сохранять ее видимость. Измены, тайные отношения «на стороне», случайные сексуальные связи, свинг, БДСМ-практики и многое другое, — все это способы снижения напряженности от неутихающего конфликта между агрессивностью и сексуальностью, желанием «пользоваться и поглощать» (которое в раннем детстве являлось нормальным, но не было удовлетворено) и потребностью в восхищении и безусловном принятии. Не стоит забывать, что еще нужно куда-то «пристроить» мучительное чувство вины за недозволенные, разрушительные желания в отношении любимого объекта (как из раннего детства, так, часто, и уже из взрослой жизни). То есть нередко требуется получить наказание, чтобы груз вины перестал ощущаться как неподъемный.
Абсолютно гармоничные отношения – это гипотетический конструкт. В реальности их не существует, есть лишь компромиссы – более удачные, менее удачные, и совсем неудачные…
Компромиссы между страстью и нежностью, заботой о себе и заботой о другом, наказанием себя и наказанием другого, и так далее… Бывают крайние варианты: когда либо нежность, либо страсть вообще недоступны для переживания и проживания. А бывает, что нет ни того, ни другого: есть лишь враждебность, равнодушие и холодный расчет. И в этом случае (речь идет о психопатической структуре личности) секс – это способ получения инстинктивного удовольствия и использования Другого. Здесь нет смысла говорить о любви – ни в моногамной, ни в полиаморной форме.
У каждого из нас свои травмы и своя история. История жизни, история любви… И полиамория, в определенных случаях, может использоваться как страховка, уберегающая от углубления отношений с партнером, потому что в противном случае появляется ощущение надвигающейся катастрофы: попадание на глубину не всегда и не для каждого переносимо.
В других (вероятно, более редких) случаях, страховка будет касаться не глубины привязанности, а невыносимости страха потери объекта, детерминированной чертами зависимого (dependent) типа личности с его базисным убеждением «я не выживу в одиночку». Тогда поиск запасных вариантов (точнее, «запасных» партнеров) выступает в качестве средства снижения напряженности, связанной с высоким риском потери своей «второй половины», неизбежным в моногамных отношениях.
Оба случая – две стороны одной медали, свидетельствующей о дефицитах, которые произрастают из ранних объектных отношений. В таком контексте полиамория может представлять собой компромисс, позволяющий, так или иначе, сгладить эти дефициты и достичь удовлетворяющей личностной адаптации.
Впрочем, моногамные отношения – это тоже компромисс, и он может быть как удачным, так и провальным.
