«Меня уже просто ТОШНИТ от этих истерик!», «разжевываю, разжевываю, а толку нет», «я больше не могу это ПЕРЕВАРИВАТЬ», «меня просто ВЫВОРАЧИВАЕТ от этой ситуации» — фразы, знакомые до боли каждому.
В обыденной речи мы часто описываем эмоциональные переживания в пищеварительных терминах, не придавая этому никакого значения.
«Оральный» словарь коренится в периоде младенческой беспомощности. Дело в том, что когда ребёнок абсолютно беспомощен и почти ничего не знает о мире — прежде, чем он научится «переживать» эмоции – он может их только «переваривать».
У одного из главных теоретиков объектных отношений — Уилфреда Биона — есть даже специальный термин для описания процесса «переваривания» младенцем телесных восприятий — «психосоматический желудочно-кишечный тракт». Когда младенец всасывает материнское молоко — он не просто утоляет голод. Вместе с молоком он «впитывает» материнскую заботу, разрядку напряжений, любовь, безопасность, и таким образом — получает ментальное представление о психофизиологическом опыте. То есть, способность младенца «перевести» телесное ощущение в психическое представление, в мысль — напрямую опосредована матерью.
Но не все так просто: этот «ментальный желудок» у совсем маленького ребёнка ещё слишком неразвит, чтобы переваривать сложносоставные «эмоциональные блюда». За младенца сложные и/или затопляющие эмоции «переваривает» мать. Откуда у младенца такая насыщенная эмоциональная жизнь? Из бессознательных фантазий, рождаемых телесными восприятиями. Когда ты беспомощен, толком не умеешь думать, но можешь ощущать, а твоё выживание тотально зависит от участия другого — эмоции не заставят себя ждать. Например, страх смерти, переживаемый младенцем — во много раз сильнее, чем у взрослого, ведь у младенца пока нет никаких (внутренних и внешних) инструментов его преодоления. А тело, которые «путает» голод со смертью — есть.
За более привычным примером можно обратиться к уже говорящему, социализованному ребёнку. Скажем, на детской площадке одного малыша оттеснил другой: он младше, слабее — поэтому качели отдали ему. Ведь «он же маленький», или «это же девочка». Но обиженный малыш, хоть он и постарше — все равно еще не разбирается в сложных категориях альтруизма, социальных договоров, гендерных стереотипов и т.п. Он ведь тоже маленький – ему мама и другие взрослые сообщают об этом каждый день. Почему же сейчас его «маленькость» оказалась хуже? Почему мама в сговоре с другой мамой предпочла другого, чужого ребенка, и теперь он довольный и гаденько хихикающий качается на качелях? Ребенку сложно думать обо всем таком, он все ещё воспринимает эмоции в большей степени — телесно, нежели психически, и нуждается в немедленной разрядке напряжения. В обычной истерике.
Или думать о том, почему мама отдала качели другому ребёнку — слишком неприятно, слишком обидно, и тогда эти мысли ребёнок просто изгоняет, «выпрастывает» из себя, заполняя голову «шумом» истерики.
Для ментального аппарата психически неусвоенные, «непереваренные» мысли — плохо отличимы от предметных представлений, от «вещи». Поэтому психика и обращается с ними, как с «вещами» (вещь-в-себе). Например, «грязные мысли» в такой схеме можно буквально смыть. Если эти мысли в большей степени «живут» в голове — голова безостановочно навязчиво моется. Если эта «грязь» из-за жесткого культурного или родительского порицания, например, мастурбационной активности — порождается действиями рук (онанизм) — может сформироваться симптом компульсивного мытья рук.
Что же касается родительских императивов, запретов, стереотипов мышления, страхов и пр. — они тоже сформировались не сами по себе. Скажем, молодой маме из примера с качелями — тоже мало что за нее «переваривали» в детстве. Ее родители не умели давать имена эмоциональным аффектам, не отделяли обиду от гнева, ревность от зависти, злость от возбуждения; не принимали ее переживания в себя, оставляли наедине с этими эмоциональными монстрами; не объясняли, как переживать яростные аффекты приемлемым в обществе способом и т.д.
Чаще всего «неудобные» детские эмоции просто запрещаются. Фразами, вроде: «ты не должна так себя вести, ты – девочка», «хорошие мальчики так себя не ведут».
А как «так»? Быть живым, чувствующим, открытым миру?
В результате запретов и порицания развивается привычка опираться только на социально одобряемые правила и черно-белые нормы, в которых полностью теряется собственное Я. А способность переваривать сложные или затапливающие эмоции, «деистеризовывать» их, проживать не телом, а с помощью психики — НЕ развивается.
Для того, чтобы «думать» о переживании — нужно оформить его в мысль. В МЫСЛЬ (например, о душевной боли), а не в безымянную «вещь», которая будет барахтаться за пределами осознания мучительной тревогой и выражаться телесным симптом (в лучшем случае).
Когда «психосоматический ЖКТ» так и не становится полноценным ментальным аппаратом перевода телесного в психическое — функцию выплёвывания «сырых объектов» тревоги очень часто берет на себя реальный, биологический ЖКТ. Гастриты неясных этиологий, рефлюксы, язвенный колит и многое другое с возрастом может развиться в пихосоматозы с серьёзными последствиями.
Если «ментальная рвота» в виде истерики, телесные разрядки, навязчивые симптомы или «ритуалы» наводнили вашу жизнь — значит, ваш ментальный аппарат нуждается в «перезаписи» детского дефицита «материнской функции», которую может восполнить «функция психоаналитическая».
