За последние несколько лет, благодаря популяризации терапии, клиенты очень помолодели. Юноши и девушки сегодня больше интересуются собой.
И это не патологизация нарциссизма, скорее, его крах… Стирание эталонов и меток, полное размывание личностных ориентиров в цифровом мире фейков.
Сегодня молодежи гораздо труднее понимать: кто ты, какого ты пола (есть ли у тебя пол), что такое красота, что такое тело, по какую сторону экрана находится реальность, и где в этой реальности Большой другой, по образу и подобию которого выстраивалась человеческая субъектность еще 20 лет назад.
Тем не менее, я и мои коллеги-психоаналитики сошлись недавно во мнении, что большинство клиентов приходят в терапию ближе к 35- 40-летнему рубежу.
Интеллектуалы, внешне — вполне успешные и даже блестящие люди — часто к этому возрасту теряют всякий интерес к жизни. Они чувствуют себя глубоко несчастными (даже — мертвыми), несмотря на успех и достижения.
Отчего же так?
Одна из причин: те психические защиты, которые работают в 20 лет – не справляются в 40.
Возьмем абстрактного Васю. Он носит кожаную косуху, лихачит на дорогах, ходит на тренинги по пикапу, изучает нумерологию, чтобы «щелкать людей, как орешки», на сайтах знакомств у него сплошные «мэтчи» от красавиц, он занят в семейном бизнесе, который легко можно выдать за свой в любой самопрезентации.
Ему 25, и он выглядит круто. Это позволяет ему чувствовать себя хорошо, тем более, что «вся жизнь впереди».
Но вот ему 40, а он там же, где и был, до сих пор работает у мамы на подхвате, сайты знакомств перелистаны по третьему кругу, «мэтчи» уже не обнадеживают, а впереди «только пенсия».
Почему же Вася делал плюс-минус одно и то же последние 20 лет? Он всегда был послушным мальчиком и очень боялся обидеть маму. Мама говорила: «не будь бабой». Но для маленького Васи «не быть бабой» — не то же самое, что «быть мужчиной». Отца у него не было, поэтому всё, что смогла его психика – насобирать карикатурный образ для мужской идентификации где-то за гаражами.
А маме было некогда – она работала за троих, чтобы бизнес выстроить и семью прокормить. И вот Васе 40, а всё, что он худо-бедно умеет – «не быть бабой». Поэтому он постоянно ищет фигуру отца: в улыбчивых гуру и харизматичных коучах, в своей собственной истории – он меняет тело, имя, место жительства, — но все напрасно. Потому что потребность во внутренних изменениях не удовлетворить внешними переменами.
И Вася несчастен. И хоть теперь он Петя по паспорту – ядерная идентификация его личности «не быть бабой» не изменится от перестановки внешних условий.
Или воображаемая Наташа. В свои 40 — и красавица, и умница, и успешная карьеристка! И семья, и двое разнополых детей, и ведет популярный блог на тему ПП, а счастья нет. Это чувство обрушилось на Наташу вместе с осознанием, что она «всего добилась». Потому что когда-то родители внушили ей, что счастье – это семья, дети, карьера, популярность. Пока она «всего добивалась» – было сносно. И вот теперь она в том месте, где ей было обещано счастье, а его нет.
На пути к счастью Наташе некогда было разбираться, что оно – не вещь, не подарок, который нужно заслужить – и тогда он окажется под елкой. Счастье – это процесс, а не результат. Это жизнетворчество, и оно может быть только твое, а не «чье-то», «где-то», «за что-то».
Ну и как в этих случаях может помочь психолог, если не помогли даже терпеливые и любящие близкие, — спросит любой здравомыслящий человек?
Поддержка близких – это важно. Но близкий не должен и не сможет принять, например, ваше бессознательное чувство вины, о котором вы сами тоже ничего не знаете, потому что маскируется оно под ощущение собственной ничтожности и бессилия, которые, в свою очередь, переработаны психзащитами в нарциссическую грандиозность и высокомерие.
Близкий, даже самый любящий, не сможет бесконечно играть роль заботливого, понимающего родителя, когда вы в ситуации дистресса регрессируете во «внутреннего ребенка», потому что у него тоже есть этот «ребенок» внутри, и он точно так же хочет вашего признания.
А психолог сможет понять, что ваши претензии к себе, жалобы на то, что ничего не получается и самооб(ВИН)ения – это не «нытье великовозрастного дитяти», который «бесится с жиру, пока в Африке голодают дети», вместо того, чтобы «больше работать», а ваше бессознательное чувство вины. Психолог не просто примет в себя груз вашей парализующей вины, он поможет найти в глубинах вашей истории ее истоки. Например, бессознательную нарциссическую родительскую установку (которая давно уже стала вашей внутренней убежденностью), что их чадо настолько же грандиозно, насколько и обязано полететь в космос, изобрести лекарство от рака и получить Нобелевскую премию.
А рядом с такими родительскими смысловыми «инвестициями» ваша обычная работа и увлечение резьбой по дереву – это тщета, это недостойно вас = их, это «ничто». В этом уравнении «все, что не Нобелевская премия» = «ничто»…
Психолог «одалживает» вам свою психику, свой ментальный аппарат, чтобы «подумать» вместе с вами над теми конструкциями, над которыми вы не можете «думать», потому что слишком больно.
Поэтому у вас часто болит голова. Ведь лучше пусть болит голова, чем душа. Психика всегда жертвует «сомой» — телом. Физическая боль — ничто, в сравнении с болью душевной, это подтвердит любая рожавшая женщина.
Психолог – это еще и «место» для помещения родительской фигуры, на которую вы бессознательно очень злы – но не нападать же на собственную мать, которой может не быть в живых, и вообще — мать — это «святое», и от малейшей критики — мгновенно «разрушается». Некоторым людям вообще недоступна «опция» злиться на родителей, и эта злость обретается вовне в совершенно разных формах «ответного нападения», или обращается на себя, на ту часть личности, которая идентифицирована с родительской фигурой.
А психолог – не «нападет» в ответ, не «бросит» и «не разрушится», а будет ждать в привычное время следующего сеанса целым и невредимым. И с каждым таким его «уцелением» — ваших бессознательных фантазий о том, что вы – разрушительны, токсичны, невыносимы – будет все меньше и меньше, а чувства реальности — все больше. И пропорционально этому будет уменьшаться чувство вины и другие непереносимые эмоции, которые часто подвержены конверсии в телесный симптом, символически с ними связанный.
Психолог будет «сознательной» частью психики, той «цельной» ее частью, которую клиенту нужно «вырастить», «склеить» в терапии внутри себя, чтобы справляться с жизнью уже самостоятельно.
