Недавно человек, скептически относящийся к психотерапии, начал задавать вопросы, де, «ну и что такого делаешь на своих сеансах, почему я не могу поговорить с понимающим другом, который гораздо лучше меня знает, вообще, — как работает эта ваша терапия?».
На что я ответила «то, как ты задаешь вопрос – говорит о скепсисе и стремлении обесценить любую психологическую работу, поэтому, что бы я ни сказала – аргументы не будут восприняты, твоя задача – использовать их для критики и обесценивания, а не для принятия к сведению и размышлений».
Примерно так и работает терапия. Психолог понимает и чувствует, что НА САМОМ ДЕЛЕ пытается сказать человек своим вербальным посланием. В большинстве случаев речь клиента используется для чего угодно, только не для коммуникации, а для избавления от тревоги и других непереносимых чувств.
Чаще всего безымянная тревога – это неусвоенный эмоциональный опыт. Какое-то болезненное чувственное впечатление, которое не стало психическим представлением – мыслью. Поэтому человек просто не может описать эту тревогу или внутренний ужас – словами. Таких слов просто нет. Как у младенца в доречевом периоде. Когда ребенок еще не говорит — чтобы сообщить матери о мучительном переживании страха смерти – он может только заставить её это ПОЧУВСТВОВАТЬ. Почувствовать то, от чего он пытается избавиться, размещая в ней. От ужаса аннигиляционной тревоги в отсутствие материнской груди, например. Этот сложный механизм называется проективной идентификацией.
Точно так же аналитик, идентифицируясь со сложными эмоциональными переживаниями клиента, для которых у него буквально нет слов, названий – чувствует, что пытается сообщить клиент за пределами речи. От какого мучительного чувства он пытается освободиться, проецируя его в аналитика прямо сейчас. А говорить он при этом может об успехах на работе или праздновании своего дня рождения. Это несоответствие – этот контраст между вербальным сообщением и эмоциональным аффектом, который его сопровождает – всегда обращает на себя внимание во время сеанса.
«Сырые», непереваренные элементы эмоционального опыта, не ставшие мыслями – воспринимаются психикой предметно, как конкретная вещь. А «вещи» непригодны для мышления, для психической переработки. Поэтому психика избавляется от таких «вещей-в-себе» с помощью двигательной разрядки. Как в детстве – когда ребенок не может усидеть на месте или начинает крушить все вокруг, включая любимые игрушки.
У взрослых с большим количеством «сырого» эмоционального опыта, ставшего безымянной тревогой за пределами сознания – тоже присутствуют двигательные, телесные разрядки. Но процесс торможения двигательной активности у взрослых все-таки развит лучше, хотя они тоже частенько крушат все подряд, включая «любимые игрушки». Чаще всего для такой мускульной разрядки они используют как раз речь. Они «выговаривают» тревогу, используя напряжение мышц челюстей, движения языка и лицевых мимических мышц, сопровождающих «акт говорения» — для избавления от тревоги, которую нельзя сообщить в словесной форме. Наверняка у каждого есть такой знакомый(ая), который(ая) звонит каждый день и часами говорит практически об одном и том же. О каких-то обычных, житейских, даже позитивных вещах, — но после этого разговора вы почему-то чувствуете горечь и пустоту. Именно по той причине, что человек не пытался с вами коммуницировать, а просто использовал вас для размещения (контейнирования) своей тревоги. Но вы, конечно, не обязаны ее принимать – у вас и своя имеется, и не нанимались вы на роль «плакательной жилетки». Такие разговоры, в скором времени, начнут встречать с вашей стороны сопротивление, агрессию и пр., и человек понесет свою непереваренную тревогу кому-то еще. Потому что в таких разговорах она не будет принята, узнана, понята и возвращена в уже усвояемом, названном словом и пригодном для мышления виде. Так что перестаньте использовать друзей и близких, рискуя этими отношениями, в качестве «карманных психологов». Найдите настоящего и живите спокойно!
